Пушка 'Братство'
Шрифт:
"Чудачка эта девочка"... "Я ee сразу приметил",-- улыбаясь, переговаривались рабочие.
– - A знаете, она совершенно права,-- миролюбиво заключил Предок, потом бросил взгляд на Гифеса, как бы давая ему слово.
– - Верно, права,-- подтвердил наш типографщик.-- Как вы себя ведете в отношении хозяина, граждане литейщики,-- это ваше дело, a вот пушка "Братство" -- ваше. Вот поэтому-то я в качестве командира 5-й стрелковой роты Бельвиля решил следующее: мои люди будут опоку сторожить. Повидаюсь с другими офицерами стрелковых рот, они нам помочь в таком деле не откажутся. Это вовсе не против вас направлено. Вы...
если вам, скажем, понадобится вооруженная помощь, чтобы раз и навсегда покончить с хозяевами.
Женщины постепенно начали расходиться, завернув своих сосунков в шали и одеяла. Праздник окончился.
Речь Гифеса произвела впечатление, и глубокое, на всех литейщиков. Ho каждый воспринял ee по-своему. Секретарь синдиката Маркай, литейщик Бавозе, Удбин и Легоржю, переодевшись перед уходом домой, потирали руки, весело хлопали друг друга по плечу, зато Тонкерель хмурился. Шашуан отвел в сторону Предка с Гифесом: да это же безумие говорить о революции, когда пруссаки топчут землю Франции. Фигаре, Сенофр, Бараке и Барбере дружной стайкой направились к выходу, искоса поглядывая на Коша, Фалля, Феррье и Шиньона с ружьями на ремне, уже занявших сторожевые посты y четырех концов опоки!
– - Вот здесь-то стрелки Флуранса сумеют себя показать, -- буркнул Сенофр. И на этот намек его дружки ответили одобрительным, но приглушенным хмыканьем.
Каждый ввернул свое ехидное замечание: "У бочонка они, конечно, храбрее, чем при Шамшшьи", или еще: "Им -- пусть мы войну проиграем, тогда легче нам гражданскую войну навязать!*
– - И это рабочиеl -- обозлилась Марта.
– - Помолчи-ка ты лучше,-- вздохнул Фалль,-- рабочие, и еще какие хорошие.
– - Допустим даже, что они признают ваше право на пушку,-- все наседал на Гифеса с Предком Шашуан.-- Все равно они не допустят, чтобы вы увезли ee в свои знаменитый тупик... Они ee в распоряжение Ратуши передадут, a Ратуша пристроит ee на какую-нибудь батарею по своему выбору, отдаст в руки опытных артиллеристов, возможно, даже моряков...
– - Значит, правильно мы сделали, что поставили стрелков охранять пушкуl -- прервал его Гифес.
– - Главное, не допускать сюда братцев Фрюшан,-- заключил Предок.
– - Черта с два,--возмутился Шашуан,-- это же их литейная. Она от Фрюшана к Фрюшану переходит, от деда к отцу.
– - Все принадлежит всем, a эксплуататорам -- ничего,-- наставительно заметил Предок.
Рассвет принес похмелье, холодноватый воздух отдавал какой-то кислотой. Я так устал телом и духом, что предложил Марте отправиться в тупик.
– - Да ни за что на свете! Здесь будем спать. Вон там, смотри, y печи M 1. Осталось же в ней хоть немножко тепла.
Так она и заснула, привалившись ко мне. A я старался разглядеть высоко над головой сквозь стеклянный потолок, почти весь покрытый снегом, хоть какой-то знак рождественского утра, ведь должно же оно заняться когда-нибудь и где-нибудь. A моя смугляночка по своему обыкновению ворчала во сне:
– - Всегда так, во всем так...-- A через пять минут опять, тяжело вздохнув, пробормотала: -- Сначала праздник празднуют, a потом... потом...
На бельвильской колокольне Иоанна Крестителя вразлет загудели колокола,
Понедельник, 26 декабря.
Мороз не сдается. B рапорте генерала Шмитца, начальника генерального штаба, упоминаются многочисленные случаи обморожения среди солдат, которых не отпускают с позиций на ночлег. Хорошо, что y нас есть повод занять литейную. Тут я и пишу, невдалеке от печей, которые вынче утром снова разожгли.
Вчерa, в воскресенье, ничего нового не произошло. Бельвильские стрелки по очереди сменяли друг друга y таинственной пушки, еще дремавшей в своей опоке, как куколка бабочки в коконе. Мы до того успокоились, что я взял да расположился за письменным столом самого господина Фрюшана-старшего, решив записать то, что произошло в рождественскую ночь. Примерно в полдень явился мой кузен Жюль со своим дружком Пассаласом. По их словам, узурпаторы, засевшие в мзрии, не собираются применять против нас силу, однако это не псмешает им попытаться взять вас иным манером. Жюль в этот рождественский день обежал весь Париж: в мясных дают свежую конину -- очевидно, на северном направлении произошли кровопролитные бои. Люди состоятельные не
пожелали отказаться от традиционного ужина в сочельник. Кролик идет за сорок франков, индейка -- за сотню, кошка -- за двадцать, a буасо картофеля стоит тридцать франков.
– - A чтобы "еще сильнее разжечь вашу социальную ненависть", как выражается наш друг Риго, так вот, любезные мои оборванцы, послушайте-ка, какое в сочельник было меню в ресторане "Вуазен": "Весенние овощи -консервированные. Рыба из Сены -- редкость. Котлеты из волчьего мяса с горошком-- огромная редкость. Кошка с гарниром из шести крыс. Жареная верблюжатина. Побеги спаржи -- консервированные. Бисквитный пудинг из морских водорослей. Груши. Яблоки. Виноград*. (Волк и верблюд -- это из зоалогического сада. Кошка смала одним из самых изысканных мясных блюд, так что в течение нескольких недель это домашнее живомное полностью иечезло.)
Нынче утром, в понедельник, литейщики вышли на работу. Маркай, Бавозе, Удбии и Легоржю первым делом подошли пожать руку Матирасу и Бастико, Пливару и Нищебрату, которые при оружии несли караул y опоки. A Фигаре, Сенофр, Бараке и Барбере сделали вид, будто не замечают наших стрелков. Шашуан прямо нас спросил, к чему это мы уперлись как дураки, только зря навредим и тупику, и литейщикам. Тонкерель -- он явился последним -- сразу оценил ситуацию. Поклонился нам издали с вымученной улыбкой, потом заговорил о чем-то с Маркайем. Мне не удалоеь удержать Марту, и она, подскочив к ним, стала дергать их за рукав:
– - Hy как, будем вынимать нашу пушку или нет?
– - Ox, отстань ты ради бога, сейчас не время.
– - Вы же сами говорили, двадцать четыре часа, a уже больше тридцати прошло...
– - Слушай, дочка, тебе сказали: не меньше двадцати четырех часов. Если продержим больше, вреда не будет. Хоть в этом-то, кажется, можешь нам поверить?!
Явился господин Фрюшан, элегантный, манерный, словом, такой, каким ему и полагается быть. Поднявшись по металлической лестнице, хозяин литейной остановился на минутку возле своего наблюдательного пункта и оглядел свои владения. Потом привычным жестом подозвал к себе мастеров. A еще через четверть часа на трех ломовых дрогах, запряженных каждая шестеркой лоша