Пушкин, кружка, два ствола
Шрифт:
— Ну что, Гриша, попробовал прочитать первую главу? — поощрительно улыбнулась Дина.
— Я? Э-э-э-э… Да. Попробовал… — вид у Маркушева сделался вороватый, как у кота, только что стянувшего с тарелки кусок колбасы.
— И в чем проблема? Попробовал и сразу бросил?
— Нет! Я читал. Правда, читал. Всю первую главу. Только… нихрена не понял, — Маркушев тоскливо покосился на батончики.
— Кто еще пробовал читать?
Над столом взлетели все те же две руки — Маша и Алина. Поколебавшись, к ним присоединился и Андрей Бондарь — крупный широколицый мальчик, повадками напоминающий сонного сенбернара.
— И как? Поняли что-нибудь? Есть мысли насчет Онегина?
— Онегин — поверхностный и легкомысленный
— Это ты учебник цитируешь? — изогнула бровь Дина.
— Ну… да. Но я согласна! Онегин действительно то на обедах, то на балах. И девушек одну за другой соблазняет.
— Нормально мужик живет, — с явственной завистью вздохнул Маркушев. — На расслабоне…
— А я не согласна, — вздернула точеный носик Алина. — Онегин разбирался в экономике. Значит, уже не дурак.
— Действительно, — одобрительно кивнула Дина. — Онегин прочитал Адама Смита. «Исследование о природе и причинах богатства народов» было издано в 1776 году, для современников Пушкина это был революционный и невероятно модный труд. Кстати. Когда вам начнут рассказывать про невидимую руку рынка, которая все порешает — вспомните, что этой концепции две с половиной сотни лет. За это время рука заплесневела и начала сильно попахивать. Прошу прощения, я отвлеклась от темы. Онегин действительно одолел сугубо экономический труд. И это говорит в его пользу. Андрей? Что ты думаешь по поводу Онегина?
— Я? — растерянно моргнул Андрей. — Я… Ну… Нормальный Онегин. Люди его умным считали.
— Да. Женя действительно умел произвести впечатление, если имел такое желание. Что-нибудь еще? Идеи, комментарии, предложения?
Подростки подавленно молчали.
— Нет? Тогда переходим к объявлению победителей. Задание действительно было очень сложным, продраться через текст двухсотлетней давности — это не шутки. Поэтому… Маша — первое место. Ты не просто прочитала заданное, но и использовала дополнительную литературу.
— Да это же просто учебник! — возмутился Маркушев.
— А учебник что, не литература? Учебник можно и нужно использовать. Просто не надо им ограничиваться. В суде ведь не выслушивают только одного свидетеля, высказаться должны все. Значит, первое место — Маша. Второе — Алина. Ты заметила важный нюанс и нашла ему объяснение. Отличная работа.
Алина довольно зарделась.
— Третье место — конечно, Андрей, — продолжила Дина. — Ты подметил важную черту характера персонажа. Ну и поощрительный приз — Гриша Маркушев. За то, что все-таки попытался. Разбирайте шоколадки — какая кому больше нравится.
Пока призеры тщательно изучали ассортимент батончиков, Дина медленно помешивала кофе и собиралась с мыслями.
— Как я уже сказала, задание было очень сложным. Для человека, от истории и литературы далекого, «Евгений Онегин» не самая легкая книга. И не самая понятная. Видите ли, в чем проблема… — Дина встала, опираясь на стул. Подростки, азартно разворачивающие конфеты, подняли на нее глаза. — Наша жизнь меняется. В глобальном смысле. Изменяется реальность вокруг нас, мир становится другим. Мы считаем его нормальным, естественным, пожалуй, даже единственно возможным. Но это ведь не так! В прошлом люди жили иначе, их окружала другая реальность, и чем дальше во тьму веков — тем больше отличий. Мария Степановна говорила вам, что «Евгений Онегин» — это энциклопедия русской жизни? Ну вот это вот она и имела в виду! В девятнадцатом веке «Ютуба» не было. Нельзя увидеть, как развлекались люди того времени, как принимали гостей, что ели и где гуляли. Увидеть нельзя — а прочитать можно. В «Евгении Онегине». Ну вот, скажем, фрагмент, в котором Онегин посещает театр. «Все хлопает. Онегин входит, идет меж кресел по ногам, двойной лорнет, скосясь, наводит на ложи незнакомых дам» — по памяти процитировала Дина. — Девятнадцатый
Подростки на несколько секунд притихли, погрузившись в задумчивость.
— Да хамло он! — первой вынесла вердикт Алина. — Хоть и в девятнадцатом веке, а хамло!
— Не без этого. В личном общении Женечка та еще сволочь. Но есть нюанс. Во времена Пушкина дамы мест в зале не занимали. Они могли быть только в ложах — куда, собственно, и пялится Женя Онегин. Внизу, в креслах перед сценой сидят исключительно мужчины. Они вставить и пропускать Женю не собираются — но и он не страдает избытком любезности. Поэтому движется к цели прямо по ногам. Будь в зале дамы, такой вольности Онегин себе никогда бы не позволил. Всего один крохотный факт — но сцена сразу обретает глубину, а характер героя получает очень убедительную черту. Теперь еще один фрагмент, из той же главы, — Дина взяла со стола стопку книг и пошла вдоль столов, раскладывая перед каждым присутствующим одинаковые томики Пушкина. — Откройте на девятой странице. Пока благородные господа смотрят балет, слуги ждут окончания представления. «Еще, прозябнув, бьются кони, наскуча упряжью своей, и кучера, вокруг огней, бранят господ и бьют в ладони — а уж Онегин вышел вон; домой одеться едет он». Ну, с лошадьми понятно — им надоело стоять запряженными. С Онегиным тоже все ясно — он модный парень и к вечерней тусовке хочет переодеться поэффектнее. А что с кучерами? Вокруг огней — у кого-то есть предположения, о каких огнях идет речь?
— Фонари, — поднял руку Маркушев. — Ну плохо же в темноте сидеть. Вот они и собрались под фонарями — покурить там, поговорить.
— Хорошая версия, молодец. Логично рассуждаешь. Но, к сожалению, неверная. Представьте себе — северный город Питер, поздняя осень или зима. Представление длится не десять минут и не двадцать — кучер должен ждать на морозе полтора-два часа, а может, и больше. Теперь есть идеи?
Школьники, нахмурившись, прикидывали варианты.
— Инфракрасные обогреватели включили! — не выдержал наконец Маркушев.
— Отлично! Ты будешь очень удивлен — но ты почти угадал. Не инфракрасные, но действительно обогреватели. Кучера жгли костры. Да, прямо на центральных улицах Питера. Да, прямо под театрами. А что поделать? На улице дубак, в театр не пускают, уйти в ближайший кабак нельзя — вдруг барин выйти соизволят. Вот и грелись бедняги, как могли. В описании быта девятнадцатого века Пушкин точен, как фотоаппарат. Но если вы не знаете, о чем именно идет речь — обилие таких вот деталек действительно вводит в недоумение. Половина текста остается непонятой — а это не слишком-то способствует интересу. Но мы пропустим эти детали. Давайте-ка вместе прочтем четвертую строфу.
Медленно, спотыкаясь на каждой строке и разбирая все, что сложнее банального бытописания, ученики все-таки одолели пару страниц — и вынесли коллективный вердикт о личности Евгения Онегина. Бабник. И выпендрежник.
— Совершенно верно. И бабник, и выпендрежник. А еще не слишком-то любит читать — и это в мире, в котором информация передается только через текст. Интернета нет, кино нет, даже радио, прости господи, нет. Либо ты читаешь книги — либо ты не знаешь ничего, кроме сплетен. Женя последовательно выбирал только развлекательную литературу, поэтому был довольно приятен в общении. Как и любой человек, который завалит вас ворохом анекдотов, баек из жизни и собственными шутеечками. Но при этом современный человек хоть в чем-нибудь да разбирается на профессиональном уровне. Менеджер знает, как вести дела на фирме, водитель — как автобусом управлять, плотник табуретку какую-нибудь сделать может. Но Онегин-то — дворянин! Причем дворянин крайне специфический. Не армейский офицер, не служащий, не чиновник. Он просто ездит по балам и цепляет телочек.