Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников

Вересаев Викентий Викентьевич

Друзьям удалось уговорить его отложить свое намерение. В совещаниях перед 14 декабря Якубович говорил самые радикальные речи, предлагал поднять народ, призвать его к грабежу и убийствам. Он был назначен помощником диктатора Трубецкого на площади, должен был привести Измайловский полк и артиллерию. Ничего он этого не сделал и вел себя самым позорным образом. Присоединился было к шедшему на площадь Московскому полку, отстал; сказал, голова болит. Когда восставшие войска стояли уже в каре на площади, Якубович вдруг очутился в свите Николая. Подошел к царю и попросил у него позволения обратить бунтовщиков на путь законности. Царь позволил. Якубович навязал на свою саблю белый платок, быстро подошел к каре и вполголоса сказал:

– Держитесь! Вас крепко

боятся.

И удалился. Больше его на площади не видели. «Храбрость солдата и храбрость заговорщика не одно и то же, – замечает по этому поводу М. Бестужев. – В первом случае, даже при неудаче, его ждут почести и награды, тогда как в последнем при удаче ему предстоит туманная будущность, а при проигрыше дела – верный позор и бесславная смерть». Якубович был отнесен к первому разряду государственных преступников и осужден на двадцать лет каторжных работ. Умер в Енисейске.

Он был высокого роста, смуглый; большие, черные навыкате глаза, словно налитые кровью, сросшиеся брови, огромные усы, коротко остриженные волосы; когда улыбался, белые, как слоновая кость, зубы блестели из-под усов, две глубокие черты появлялись на щеках, и лицо принимало зверское выражение. Дар слова у него был необыкновенный. Держался театрально, был большой хвастун. М. И. Пущин сообщает, что перевязанным своим лбом он «морочил православный люд»; на Кавказе Якубович условился с офицером Верзилиным превозносить храбрость друг друга. Верзилин исполнил условие добросовестно, а Якубович разглашал противное про Верзилина, это еще более заставляло верить словам Верзилина про него. Никаких определенных политических убеждений Якубович не имел. По некоторым сведениям, Якубович был членом общества «Зеленая лампа». Но указывают, что он покинул Петербург в январе 1818 г., когда «Зеленой лампы» не существовало. Возможно, однако, что Якубович был членом компании Всеволожского до формального учреждения кружка. Трудно думать, чтоб кружок сразу мог быть основан людьми, не соединенными предварительно близким знакомством, общностью вкусов и настроений.

Федор Филиппович Юрьев

(1796–1860)

Из помещиков Московской губернии. Служил в уланах – сначала в Литовском и Ямбургском полках, с 1818 г. – в лейб-гвардии уланском, состоял старшим адъютантом при легкой гвардейской кавалерийской дивизии. Черноусый красавец, баловень женщин. Был собутыльником Пушкина по кружку «Зеленая лампа». Ему Пушкин написал два послания: «Любимец ветреных Лаис» (1818) и «Здорово, Юрьев именинник» (1819). Юрьев увлекался театром и литературой, был постоянным посетителем литературных собраний у драматурга князя А. А. Шаховского, встречался там со многими писателями. Впоследствии служил по министерству финансов, был управляющим государственным коммерческим банком и умер в чине действительного статского советника.

Павел Борисович Мансуров

(1795 – в 80-х)

Поручик лейб-гвардии конноегерского полка, член «Зеленой лампы», вращался в кругу веселящейся золотой молодежи, был большой любитель театра. Родственник Н. В. Всеволожского.

Ухаживал за молоденькой воспитанницей театрального училища Крыловой. По этому поводу Пушкин писал ему:

Мансуров, закадышный друг,Надень венок терновый!Вздохни и рюмку выпей вдругЗа здравие Крыловой.Поверь, она верна тебе,Как девственница Ласси,Она покорствует судьбеИ госпоже Казасси.Но скоро счастливой рукойНабойку школы скинет,На бархат ляжет пред тобойИ… раздвинет.

Ласси – французская актриса, отказавшая сватавшемуся за нее актеру Яковлеву. Г-жа Казасси – главная надзирательница театрального

училища, очень строгая. В 1819 г. Мансуров уехал в Новгородскую губернию, вероятно, в командировку по военным поселениям. Пушкин писал ему туда: «Здоров ли ты, моя радость? Весел ли ты, моя прелесть?.. Мы не забыли тебя и в семь часов с половиной каждый день поминаем в театре рукоплесканьями, вздохами – и говорим: свет-то наш Павел! Что-то делает он теперь? Завидует нам и плачет о Крыловой (разумеется, нижним…). Каждое утро крылатая дева летит на репетицию мимо окон нашего Никиты (Всеволожского), по-прежнему подымаются на нее телескопы и… – но увы: ты не видишь ее, она не видит тебя, – оставим элегию, мой друг. Исторически буду говорить тебе о наших; все идет по-прежнему; шампанское, слава Богу, здорово, актрисы также, то пьется, а те… – аминь, аминь, так и должно. У Юрьева… слава Богу, здоров, а у меня открывается маленький, и то хорошо. Всеволожский Никита играет, – мел столбом, деньги сыплются!.. Толстой болен, не скажу чем, – у меня и так уже много… в моем письме. Зеленая лампа нагорела, кажется, гаснет, гаснет, а жаль, – масло есть (т. е. шампанское друга нашего)… Поговори мне о себе, – о военных поселениях, это все мне нужно – потому что я люблю тебя – и ненавижу деспотизм – прощай, лапочка».

В письме этом ярко отразился весь стиль жизни общества «Зеленой лампы»: шампанское, как масло для лампы, беззаботно-веселое сожительство венерических болезней с ненавистью к деспотизму, сыплющихся на карточный стол червонцев с интересом к военным поселениям.

Василий Васильевич Энгельгардт

(1785–1837)

Внук любимой сестры Потемкина Е. А. Энгельгардт, получивший от брата несметные богатства. Двоюродный брат графини Е. К. Воронцовой. Отставной полковник, богач, страстный картежник. Член общества «Зеленая лампа». Пушкин так характеризует его в послании к нему:

…счастливый беззаконник,

Ленивый Пинда гражданин,

Свободы, Вакха верный сын,

Венеры набожный поклонник

И наслаждений властелин.

Пушкин любил его за то, что он охотно играл в карты, и за остроумие. Его каламбуры и забавные куплеты ходили по городу. Еще мальчиком, в петербургском иезуитском пансионе, он приветствовал привезенного из Москвы для поступления в пансион князя П. А. Вяземского такими стишками:

Mon prince,De quelle province?– Cou-cou,De Moscou [252] .

252

Мой князь, Из какой губернии? – Ку-ку, из Москвы (фр.). – Ред

Товарищи проходу не давали Вяземскому с этими стишками.

Энгельгардт выстроил в Петербурге большой дом, напоминавший парижский Пале-Рояль, с кофейнями, ресторанами, гостиницей и большим залом, в котором давались концерты и публичные маскарады.

В близких отношениях Пушкин был с Энгельгардтом в период жизни своей в Петербурге до ссылки. Но и впоследствии видался с ним, обедал у него, брал взаймы деньги; умирая, остался должен ему 1330 руб.

Аркадий Гаврилович Родзянко

(1793–1846)

Богатый полтавский помещик, сын уездного хорольского предводителя дворянства. Воспитывался в московском университетском Благородном пансионе, служил в лейб-гвардии егерском полку. Писал посредственные стихи, печатал их в журналах и альманахах, но большинство их, по порнографичности содержания, не могло увидеть печати. Был членом «Зеленой лампы», там, вероятно, познакомился с Пушкиным. Был циник, человек мелкий и обидчиво-самолюбивый. Когда Пушкин был уже в ссылке, Родзянко задел его в недошедшей до нас сатире двумя стихами совершенно доносительского свойства: