Пусть люди вымрут!
Шрифт:
На горизонте завиднелось плоскогорье, и отряд немного встряхнулся. Главная цель где-то там. Флавий сотоварищи шли почти по течению Кванзы, но оставаясь в разумном отдалении от полноводной и оживленной реки. В этом течении поток большим крюком забирал к югу, чтобы потом снова вернуться на прежнее русло. Флавий с компаньонами срезали этот крюк и теперь приближалась к одному из местных селений, где, если верить убитому лже-распорядителю, стоял гарнизон Стругга — последний оплот римской цивилизации на пути в глубину Черного континента. Хотелось верить, что хотя бы в
Как и предполагала Гиза, селение-гарнизон оказалось в пределах одной полдневной ходки. Высокая стена и сторожевые вышки придали Флавию уверенности, он уверенно направил отряд в сторону лагеря.
– Кто такие и с какой целью?
– раздался голос с вышки.
– Младший трибун Рэм Флавий Александр, экспедиционное подразделение Мировой Обсерватории Святого христианского Рима, - представился Флавий.
– Со мной мои спутники. Тоже из Обсерватории.
– Ничего себе…., - послышалось сверху, и затем часовой что-то крикнул на непонятном наречии. С минуту тишина, потом в заборе открылся небольшой лаз и очень худой легионер с повязкой помощника центуриона предстал перед Флавием.
– Помцентуриона Гастарка, опций - представился тощий. — Нас не извещали о вашем визите, господин младший трибун. Ваши верительные документы, пожалуйста.
Флавий скинул и расстегнул заплечник, и футляр с документами перешел к солдату. Это были уже настоящие бумаги Обсерватории, а не подделки, которые показывал в порту.
Легионер вскрыл футляр, внимание сосредоточилось на печатях Мировой Обсерватории и лично Его Святейшества. Опций удивленно причмокнул и вернул документы.
– Добро пожаловать в Качумбу, господин старший трибун. У нас гости редки, поэтому прошу извинить за недостойный вашему званию прием. Но чем рады…
С этими словами пронзительно свистнул, раздался такой знакомый Флавию скрип деревянных засовов, и целая часть забора отворилась, впуская гостей.
– Рад приветствовать на вверенной мне земле! Присаживайтесь, угощайтесь, а о делах потом. Путешествие не утомило? Как вам жемчужина местных краев — блистательная Луанда, центр цивилизации в этом забытом богами краю?
Глава гарнизона, центурион Стругг, был в летах, но за годы и десятилетия службы выправка военного не исчезла, а наоборот, казалось, еще больше пропитала центуриона. Тот не отрастил безобразного пуза, руки и глаза однозначно говорили: «мы принадлежим настоящему воину».
С такими людьми приятно беседовать и еще приятнее гулять на все деньги. Но вот встречаться на поле боя нежелательно. Хоть и немолод, но таких щенков как Флавий положит с полдюжины.
– Спасибо, центурион. Не скажу, что шли по лавровыми листьям, но все целы, здоровы и полны сил. Да и на прием жаловаться грех, - улыбнулся гость.
– Прозвучит неучтиво, но мы здесь не ради вас, уважаемый. Обсерватория не ставит под сомнение преданность вас и ваших людей.
– Спасибо на доброй вести, молодой господин. Можно я буду называть вас по имени? У нас не принято злоупотреблять званиями.
– Конечно, цен… Кельвин.
– Рад знакомству, Флавий. Или вас лучше называть Рэм?
– Флавий. Мне так привычнее.
– Школа трибунов, я полагаю?
– Да, Сант-Элия, девятый выпуск. Окончил
На лице Стругга застыло непонимание, и никак не рассеивалось. Флавий пояснил:
– Проиграл финальную схватку циркулисту. Подобран Обсерваторией и заманен в ловушку славы сладкими обещаниями быстрой карьеры, - римлянин пригубил из бокала. Там было что-то божественное.
– Циркулист? — удивился центурион.
– Мы тут немного отстали от новостей из Рима. Кто такой Циркулист? Какой-то гладиатор?
– Извините, Кельвин, я должен был догадаться, что люди в наши времена передвигаются быстрее вестей, - улыбнулся Флавий.
– Циркулист это тяжелый панцирный воин, вооруженный вращающимся лезвием с паровым приводом — собственно самим циркулием. Энергия для него хранится в виде сжатого воздуха, а тот помещен в герметичные сосуды на спине.
– Боги мои, - закатил галаза центурион.
– Скоро пресловутая машинерия будет вместо нас воевать и грабить города, получать награды и женщин. Куда катится мир?
Флавий готов побиться об заклад, что продолжением фразы должно было быть «в этом христианском гадюшнике». Но старый воин быстро взял себя в руки и, кивнув в сторону столика, продолжил:
– Да что вы как не в гостях, угощайтесь, Флавий. И расскажите, наконец, что вас привело в столь отдаленную от метрополии провинцию.
– Все очень просто, Кельвин. Одно слово, но сначала допью этот божественный напиток, - Флавий улыбнулся и опустошил бокал с восхитительной смесью нектара и амброзии.
– Ангола.
Центурион помрачнел.
– В недобрый час упомянуто, Флавий. Племя ангола воюет со всем окружающим его миром. Боюсь, что моих сил не хватит, чтобы обеспечить вам безопасный проход на их территорию.
– Благодарю, но в планы не входит прорыв силой оружия. Мое дело — разведка. Закончу свое дело — вы возьметесь за свое. Надеюсь, я достаточно прозрачно выразился.
– Более чем. Только я опозорю вас, Флавий.
Флавий вопросительно поднял брови.
– Конечно, все мои воины послушно пойдут в атаку и умрут, защищая честь Им… Святого престола. Однако будь у меня вдесятеро больший гарнизон, я положу его весь, но прорваться в столицу ангола — Луэну — мы не сможем. Думал, магистрату Мировой Обсерватории это известно, да и вам тоже.
– Вы меня удивили, Кельвин. Неужели дикарей так много?
– Нет, но они повелевают подземными демонами.
Вот тут Флавий удивился уже не показушно, по-настоящему. Не округлял глаз, не строил из себя трагика и мима. Но внутри что-то щелкнуло, и римлянин оценивающе взглянул на Кельвина. Вроде вменяемый служака, да и к христианству относится терпимо, однако ж такую чушь сболтнул, и ведь с совершенно серьезным видом. Сошел с ума в этой влажной и жаркой глуши?
– Вы полагаете, я свихнулся, - улыбнулся центурион. — Это не так. Может быть, даже к сожалению. Вы кушайте, кушайте. А я расскажу, что видел здесь за все эти годы… Кхм, да почти сорок лет уже прошли. Только прошу, не сочтите за труд дослушать до конца и не перебивать. Свое мнение вы можете озвучить потом, и уверяю, мои мысли относительно здешних дел при первом донесении в Рим были точно такие же, какие будут и у вас после моего рассказа.