Пусть люди вымрут!
Шрифт:
– Но это все в прошлом, до того как мы с тобой познакомились, родная. Это моя первая любовь и школьная дружба. Еще со времен юношества.
Флавий как можно искреннее улыбнулся, но Гиза не была бы собой, если бы оставила это без шпильки.
– Тогда сам и тащи ее в кровать. Ромео.
Глава 3. И снова на живца
– Ну, рассказывай, Ежик.
– Что рассказывать-то?
Девушка полулежала в кровати, положив ладонь под затылок. Усыпляющий прием, которым Гиза отправила Лизу в царство Морфея,
– Рассказывай, - усмехнулся Флавий, - как дошла до жизни такой. Неужто слава портовой бандитки тебе настолько вскружила голову, что решила не возвращаться из Галлии в Школу?
Ежик удивленно расширила глаза, и они стали почти европейскими.
– Ты о чем, Рэм? Если ты о моем выпускном задании, то после него я вернулась в Школу, защитила диплом, заодно притащила из Галлии много интересных вещей, которых даже наши академики не знали. Меня похвалили, я я получила золотой аттестат и даже деньжат мне выделили, пока не устроюсь по специальности. Потом служила во внешней разведке, дослужилась до опция префекта. Но во втором году грянула большая чистка, и внешнюю разведку упразднили, теперь этим занимаются святоши. А я, ты знаешь, никогда в услужение братьям не стремилась. Ну и вернулась в Галлию, да как-то и претерпелась тут.
– Погоди, каком еще втором году?
– У тебя с глазами проблемы, или с головой?
– осведомилась Ежик.
– В обычном втором году. Ты не слышал? В лето одна тысяча восемьсот втором от Рождества Христова лидер Ордена Воздаяния, чьего имени никто не знает, с благоволения Папы совершил грандиозную чистку магистратов. Во всех полетели головы самого высокого уровня, а Обсерваторию вообще распустили.
– И как давно это было?
– спросила Гиза.
– Ну я же сказала, в 1802 году, уже почти два года назад.
Флавий с Гизой переглянулись. Вот это да! Оказывается, на дворе уже 1804-ый год, а они вдвоем до сих пор живут в 1800-ом. Демоница перебросила их не только в пространстве, из Анголы в пригороды Марселя, но и во времени, на четыре года вперед!
– Дела-а, - протянул Флавий.
– Рэм, что у тебя с глазами?
– спросила Ежик, устраиваясь поудобнее на подушках.
– Я на рынке и в самом деле подумала, что ты ослеп. Но сейчас вижу, что прикидываешься.
– Долго рассказывать, Ежик.
– А ты попробуй. До рассвета далеко, ребят мы отпустили (что им, болезным, страхом страшиться), а твоя супруга, если что, поправит. Я ж вижу, вы с ней через огонь и воду вместе за это время прошли. Не бойся, ревновать не буду. Ты же сам знаешь, первая любовь — она не забывается, но и не держится.
Остальных бандитов действительно отпустили на все четыре стороны. Николя, Ришар и Себастьян, - так звали троицу, - благодарить не стали, ушли с достоинством. А тот, кто снизу оставался, и вовсе ничего не заподозрил, наверное. Куда подевалась девка — пусть их заглавный придумывает.
Ежик осталась вместе с Гизой и Флавием. Превознемогая сильнейшую головную боль, она выслушивала краткий пересказ событий с того момента, когда Флавий поступил
Когда Флавий в рассказе дошел до места, когда он был убит, и расчленен, а кровь спустили по трубочкам куда-то в подземелье, Лиза позволила себе хмыкнуть. Ну ясно, что здравомыслящий человек никогда не поверит в эдакий бред. Тогда римлянин одним движением сорвал с лица белую повязку и взглянул на бывшую любовь миллиардами хрустальных искорок — отражений фонаря на столе. Неправдоподобно круглые, лишенные век хрустальные глаза заставили Ежика, женщину далеко не робкого десятка, судорожно отползти на подушках подальше от нгулу.
– Ну как, теперь веришь?
– с издевкой спросила Гиза, за время рассказа Флавия не проронившая ни слова. Поначалу арабеска усомнилась, что этой коротко стриженной азиатке можно доверять, но Флавий решительно поставил точку в споре: он отлично знал Лизу. То, что она не выдаст и не предаст, железно. Да и кому их выдавать-то?
– Теперь верю…, - Лиза послушно кивнула, пытаясь успокоиться. От пережитого даже голова перестала болеть так сильно…
– И это еще не все, - продолжил Флавий.
– У меня и от тела-то своего осталась только кожа, да и то не везде.
– Мы тебя еще не вскрывали, милый, - поддразнила арабеска.
– Так что, я не уверена, что у тебя настоящее, а что нет. Но кое-что точно настоящее, я уже не раз убеждалась.
Гиза хихикнула, а Ежик, кажется, немного покраснела.
Флавий дорассказал их с арабеской историю, поведал как они прямо из африканского ада попали в ближайший пригород Марселя. Как ограбили пару купцов, прикинулись странствующей супружеской парой и направились в порт, найти корабль для возвращения в Рим. Но в городе узнали о ночном ужасе, об этом Ночном Расчленителе, и решили выяснить, что за птица такая. Собственно, банда и нужна была для этого — про Расчленителя подробнее справиться. Из всех обывателей только лихой народ по ночам на улицах остается.
– Уже не так, - не согласилась Ежик.
– Николя со своими — наверное, единственный, кто рискует ночами на улицы выходить. Да и то крайне редко. Остальные как и горожане: запираются где могут да рассвета ждут.
– Вот как?
– Ага. Да и не знает мой Николя ничего того, что я ему сама не доложу, - улыбнулась Ежик.
– Ты же в курсе, разведка - это моя забота.
– В курсе, - согласился Флавий.
– Но тогда получается, что все наше предприятие напрасно. Ничего особенно ценного о Ночном Расчленителе мы так и не узнали.
– Это вы без меня не узнали, - еще раз улыбнулась первая любовь Флавия.
– А я ж, коли к делу пристроенная, очень полезна бываю.
– Вот как?
– обрадовался Флавий. Гиза просто посмотрела на девушку повнимательнее.
– Вот так!
Ежик показала язык и решительно произнесла:
– Но пока я не высплюсь и не поем хорошенько, от меня вы ничего не добьетесь. И вообще, хочу с вами на эту мерзость поохотиться.
Флавий с Гизой переглянулись.
«Хорошая девочка, мне нравится», - определила арабеска.