Пусть небеса падут
Шрифт:
Мы касаемся земли и бежим, криком договариваясь остановиться на краю одного из подножий горы.
Вейн смеётся:
– Ветровая электростанция? Ты шутишь, да?
– А что не так?
– Я думал, мы будем упражняться в силе трёх - или как ты там зовёшь это - посреди пустоты, так, чтобы я не смог повредить, не знаю, каких-то громадных воздушных турбин, которые могут стоить больше, чем вся моя жизнь, - он указал рукой на очертания ветряков, которые окружали нас.
– Не говоря уже о том, что они выглядят так, что способны порубить меня на Вейно-ломтики, если я подберусь
Я не могу сдержать улыбки:
– Не беспокойся, у меня всё под контролем. Но тебе необходимы ветряки. Они помогут тебе разделять ветры, когда твоих ощущений будет недостаточно, чтобы определить, что к чему. Обрати внимание - каждый ветряк повёрнут по-своему, видишь? Они направлены так, чтобы собирать ветры со всех направлений.
– И поэтому здесь всегда один или два ветряка крутятся, даже если все вокруг неподвижны?
– Точно. Итак, когда мы начнем тренировку, и я скажу тебе найти Восток, ты будешь начинать оттуда, - я указываю на четыре ветряка у основания нижнего холма. Они стоят в ряд, как солдаты, их остроконечные крылья синхронно смазываются в движении.
– Наблюдай за их скоростью. Восточные ветра - скрытые. Кроме того, они стремятся к объединению, поэтому ты должен искать группу. Давай посмотрим, сможешь ли ты определить Север.
Он вглядывается в темноту, оценивая вращающиеся лопасти.
– Там, - он указывает на пару ветряков расположенных не далеко от нас.
Я подавляю вздох. Нельзя рассчитывать на то, что он знает это - такие знания не входят в программу средней школы. Но всё-таки меня расстраивают его ошибки.
– Это Южные. Посмотри, как они выглядят - им недостаточно силы, чтобы продолжать движение, но что-то всё ещё происходит. Южные ветра - ровные, медленные. Восточные - изменчивые, коварные. А Северные, - я указываю на край холма, туда, где трасса светящейся кривой прокладывает свой путь. Линия ветряков стоит выше остальных, их бесчисленные крылья вращаются на бешеной скорости.
– Северные - сильные ветра, резкие.
– А Западные?
Каждый раз, когда я думаю о Западных ветрах, к моему горлу подступает комок. Они стоят за каждой болью, каждой жертвой, которые я перенесла за семнадцать лет своей жизни.
– Это мягкие, мирные ветра.
Вейн фыркает:
– Какая ирония.
Да, ирония. Самая разрушительная война, с которой столкнулся наш мир, велась на языке мира. От этого хочется кричать. Или ударить что-то очень, очень сильно.
Вместо этого мой взгляд скользит по рядам турбин, ищет одну, которая вращается в своём собственном ритме. Я нахожу её в нижней точке верхнего холма, её силуэт резко выделяется на фоне звёздного неба.
– Вот он, Западный ветер.
Вейн не сразу смотрит, куда я указываю.
– Это - единственный воздушный поток здесь, который я не могу почувствовать. Я могу его увидеть, и окажись я на его пути – то просто почувствовала кожей. Но я не чувствительна к его покалываниям. Описать это невозможно. И если я пытаюсь слушать его песню, всё, что мне удаётся - это услышать свист движущегося воздуха. Этот язык полностью утерян мной.
Без моей команды Вейн закрывает глаза и протягивает руки по направлению к
Пожалуйста, пусть он почувствует. Пожалуйста, пусть появится надежда.
Я отправляю эту молчаливую просьбу в ночь, желая, чтобы ветры смогли её услышать и выполнить. Но это зависит не от них.
Всё зависит от Вейна Вестона.
Все надежды - на него.
Глава 27
Вейн
Я хочу почувствовать насколько этот чертовский, Западный ветер плох.
Не потому, что я ожидал. Не потому, что я мог услышать, как Одри затаила дыхание рядом со мной, держа всю тяжесть мира на моих плечах.
Мне нужно знать. Если я действительно Западный. Есть ли у меня шанс спасти нас... остановить Одри не щадить себя, чтобы защитить меня. Погружение в каждый из ветров должен наполнить меня.
Поэтому я концентрируюсь на мельнице, пока не чувствуется, что мир исчезает. Все звуки. Все мысли. Это просто я, и этот ветер, напрягающийся, чтобы установить контакт.
Но я не могу его чувствовать. Нет зуда в ладонях. Нет потягивания в пальцах.
Если бы не вращающиеся лопасти прямо передо мной, я бы и понятия не имел, что ветер еще там.
Эпический провал Вейна.
Я смотрю на Одри и вижу, как тени разочарования пересекают ее лицо.
Она выдавливает улыбку.
– Я и не ожидала, что это сработает.
– Я хочу...
– начинаю я, но она смывает мои извинения прочь.
– Не волнуйся. У меня есть план, как вызвать прорыв.
Я разворачиваюсь к Западному ветру, крутящему лопасти ветряной мельницы с быстрой, стабильной скоростью.
Я чувствую... что-то. Боль глубоко внутри. Почти как голод.
Мое тело жаждет тот ветер... так, как я не жажду ни одного другого. Как будто он - часть меня, и я никогда не буду полным, пока не позволю ему наполнить меня, обернуться вокруг моего разума, и петь песню, рассказывать мне долгую историю, которую он несет.
Я знаю, это будет Как и в ту первую ночь в небе с Одри.
Я - Западный. Сломанный, дефектный, но все-таки Западный. И мне нужен рывок к наследию, или я никогда не будет полным.
Поэтому я позволяю себе надеяться, что Одри найдет способ, чтобы ее фальшивые обещания сбылись.
Потому что серьезно, она не умеет врать. Я вижу, нерешительные нотки в ее глаза. Сомнение. Страх. Как сейчас. Когда мы наблюдаем за неуловимым Западным ветром, я знаю, о чем она думает. Я чувствую себя так же.
Ветер далеко мчится, унося с собой нашу безопасность.
Одри прочищает горло.
– Мы будем беспокоиться о четвертом прорыве позже. Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы обучать тебя защищаться.
Я не могу оторвать глаз от Западного ветра. Он так близко. Мне нужно только одно слово. Один крошечный ключ к его тайне языка. Я почти...
Звук ревущего урагана приводит меня обратно к реальности.
Я поворачиваюсь, чтобы найти Одри, стоящую под струей циркулирующих порывов высоких, по крайней мере, сто футов в небо. Ветры подкармливают друг друга, когда они вращаются, растягивая воронку выше с каждой секундой.