Пустая карта. Уравнение измены
Шрифт:
– Папа! – громко заявила она. Дескать, я выбрала, а ты расплатись. Витольд и не возражал, но, протягивая пластиковую карту продавцу, он мимоходом глянул сквозь витрину в соседний магазин. И обомлел – Мэри, добродетельная жена и мать, покупала часы. Стрельников краем глаза заметил, как продавец укладывал в пакет квадратную металлическую коробку, размеры которой говорили сами за себя. Жена купила явно мужскую модель!
«Кому? – мысленно взъярился Витольд. – Отцу? Так Чапай ничего буржуйского не носит. Принципиальный черт. Братьям? У Серого часов завались.Если продать, на бюджет
Стрельников застыл, наблюдая, как Мэри быстро засунула пакет в свою необъятную сумку, да еще оглянулась по сторонам – не заметил ли кто? Стерва!
Сама всю ночь рассуждала о единственном шансе, а тут покупает подарки левому мужику. Не иначе тому, с кем шарахалась по парку. Не мешало бы узнать, кто это. Ну, погоди, дорогая!
Ева все-таки вернулась к пупсу, но раздраженный Стрельников остановил ее.
– Мы уже купили лошадку, котенька, – ласково, но твердо прервал он дочкин шопинг.
На выходе из магазина их встречала довольная Мэри.
Витольд, дождавшись, когда дети пройдут чуть вперед, ухватил жену за локоть и прошипел тихо:
– Я надеюсь, дорогая, ты не станешь поглядывать на сторону. Твои требования касаются нас обоих.
Маша, вывернувшись из его жесткого захвата, прошептала яростно:
– Мои требования касаются только тебя. А ты мне своих не выдвигал.
– Значит, настал черед выдвинуть, не находишь? – свирепо осведомился он и тут же, без промедления добавил: – Я требую и от тебя исполнения тех же условий.
– Каких? – удивленно воззрилась на него Мэри.
– Никаких гулек, никаких женихов! Поняла? – Стрельников упрямо уставился на жену и встретил яростный взгляд.
– Да, – отрезала красавица-жена. – Ясное дело. Если условия для нас одинаковы, то два года ты вообще не вправе мне предъявлять претензии.
– Нет уж, – отрезал он. – Это время прошло, ты упустила шанс. Условия одинаковы для всех.
– Ладно, – легко согласившись, хмыкнула Мэри.– Если ты снова ударишься в загул, я могу сделать то же самое? Отлично. Мне подходит.
– Нет! – рявкнул он. – Это неприемлемо!
– Отчего же? – огрызнулась жена. – Твои родители жили именно так. Попробуем и мы.
– Совсем сдурела? – не выдержав, просипел он. – И что ты знаешь о моих родителях?
– То же, что и все, – передернула плечами Мэри. – Мы одна семья. И не тебе ставить условия и рассуждать о моногамии, – раздраженно отрезала она и, взяв Еву за руку, прошла вперед.
«Ладно, дорогая, – мысленно решил Стрельников в запале. – Я сам шугану твоих поклонников! Родители! – раздраженно и горестно подумал Витольд. – Мэри нашла, чем уколоть. Кто им судья? Уж точно не я!»
– Человек не создан моногамным, – любила повторять мама. – Доказано наукой. Мы же не гиббоны какие-то!
Уже в самолете Витольда не отпускала едкая горечь. Родители! Многие пары живут, имея отношения на стороне. Почему же никто никого из дома не выставляет и трусы не режет! Отчего же Мэри взбеленилась так? Ладно, Чапай и мамОля – парочка неразлучников,
«Эх, эх, – насмешливо пронеслось в голове, – учительница первая моя!»
И в то время случались, конечно, походы на сторону, но Томка смотрела на жизнь проще, все понимала и не обижалась. Мысли внезапно переметнулись на Тамару и Витольд снова почувствовал себя первооткрывателем, когда все в новинку, и от одного лишь прикосновения к белому гладкому телу сносит крышу. Он вспомнил, как, соблюдая конспирацию, наведывался в квартиру двумя этажами выше. И ведь никто ни о чем не догадывался. Ни Томкин муж, ни сестры. Агата, единственная из окружения, все поняла и спросила в лоб, когда незадолго до разрыва пришлось посодействовать обмену квартиры. Витольд взял сестру в сообщники и ни разу не пожалел. А Томка всем и каждому рассказывала, как ей помогает добрейшая Агата Александровна. Да и кто, кроме старшей сестры, знал об этом романе? Только Серый и Майка.
Витольд мысленно вернулся лет так на двадцать назад. Первое время Томка еще жила с мужем. И тот оставался в неведении, равно как и бабки-сплетницы у подъезда.
«Как же, женившись на Мэри, меня угораздило шляться в открытую?– сам у себя поинтересовался Стрельников. – Хотя бы из уважения к жене мог и поостеречься. Видать, после смерти Дунина у меня башню снесло, утратил бдительность».
Стрельников скосил глаза на соседние кресла, где к иллюминатору прилип Ленька, а рядом с ним сидела Мэри с Евой на руках. Дочка что-то жалобно шептала и гладила мать по груди.
«Вспомнила, пиявка», – мысленно ругнулся Витольд, а вслух позвал:
– Иди ко мне, котенька. Пусть мама отдохнет.
Прижав к себе дочку, Витольд снова окунулся в воспоминания. После развода Тамара с маленьким сыном переехала на Коммунаров, поселившись этажом ниже Лиды и Марка.
«Вот у кого можно выведать подробности той старой истории, – нехотя отметил Витольд. – И позвонить Чегевару, может, старик прольет свет на странный заказ. Но самое главное, отвезти семью в Кирпичники. Там в закрытом поселке безопаснее всего. А детям на свежем воздухе раздолье, и Мэри под присмотром».
Мысли лениво перетекли на работу, затем на Чапая и Сказочника. Уткнувшись отцу в бок, тихо сопела Ева, и Витольд, разморенный дорогой и воспоминаниями, сам не заметил, как уснул. Сон на краткий миг вернул его в детство. И мама каталась с ним на карусели, а отец стоял неподалеку и радостно махал рукой маленькому Виташке. А потом в одночасье все закружилось в водовороте. Исчезли родители. Из сна и из жизни. И пластмассовая лошадь с карусели вдруг развернулась и больно ударила копытом. Сначала по плечу, а следом по голове.