Пустошь

Александер Джен

Деклан идет в нескольких шагах сзади. Он сам так распорядился – якобы ради моей безопасности. Как же! Просто боится, что я на него нападу. Идти по дороге тоже решил он – так быстрее. Наверняка электрошокер смотрит мне в спину, готовый резануть болью по телу.

Почти чувствую, как из металлических штырей струится электричество.

– Давно ты стала разумной? – Спрашивает Деклан.

«Не рассказывай им!» – неожиданно раздается у меня в голове мужской голос.

По шее бегут мурашки. Я провожу языком по

губам. Я стараюсь расходовать оставшуюся воду экономно, но сейчас у меня пересохло во рту совсем не от жажды.

– В смысле?

– Давно ты себя осознаешь?

Три года. Частично я осознаю себя три года, а полностью – последние несколько недель.

Я могла бы сказать Деклану правду, но не верю, что честность – гарантия безопасности. Особенно когда вопрос исходит от модератора. Вряд ли в игре самосознание – это плюс. По крайней мере с точки зрения разработчиков. Лучше прислушаться к странному голосу в голове и собственному чутью.

– Две недели, – вру я.

Деклан фыркает, и я бросаю на него убийственный взгляд. Он насмешливо поднимает руки, как бы сдаваясь:

– Нет, я понимаю, что это здорово – вырвалась с реабилитации и все такое. Однако быстро же ты решила сбежать!

Я резко поворачиваюсь и подхожу так близко, что горячий ветер бросает мои волосы ему в лицо.

– По-твоему, надо было подождать еще недельку-другую? Или пару месяцев? Тогда я бы сейчас осознавала, как она скармливает меня другому персонажу!

– Не преувеличивай.

– Может, когда-нибудь тебе представится случай сыграть самому. Тогда и посмотрим, преувеличиваю я или нет.

Взгляд его серых глаз становится жестким. Деклан стоит напротив меня, красный и напряженный: кажется, будто он стал выше ростом. Все поджилки у меня трясутся, и мне хочется отступить, однако я лишь заглядываю Деклану прямо в глаза, отвожу плечи назад и скрещиваю на груди руки. Я не позволю ему меня запугать.

– Может, когда-нибудь и представится, – еле слышно произносит он, потом берет меня за плечи и разворачивает кругом. Я облегченно вздыхаю. – Но сейчас у нас есть дела поважнее.

Дальше я иду рядом с Декланом. Хотя мы снова молчим, теперь, по крайней мере, я не боюсь, что он пустит в меня разряд.

– Не понимаю, зачем тебе моя помощь, – говорю я, проводя рукой по лбу и щекам. Кожа горит, а значит, скоро появятся волдыри. – Если ты работаешь на создателей игры, почему не можешь находить персонажей?

– Ты стала разумной всего две недели назад и уже указываешь, как мне работать?

– Я не указываю – просто говорю, что не понимаю.

– В игре сотни брандмауэров, которые блокируют внешние навигационные устройства. Модераторские планшеты – не исключение. Начальство боится, что персонаж попадет в руки конкурентам, поэтому предпочитает сбросить нас с самолета с небольшим запасом еды и пожеланиями удачи.

– Но…

– Все

очень сложно, – Сердито обрывает Деклан.

Конечно, сложно.

Первый привал мы устраиваем, когда у Деклана в рюкзаке начинает что-то пищать. Он останавливается и достает планшет.

– Почему он пищит? – Спрашиваю я, пока Деклан быстро водит пальцами по голографическому меню.

– Я настроил его таким образом, что он отслеживает наш расход еды и воды. Он пищит – мы делаем привал. В Провинциях мы подключаем планшеты к домам, чтобы аку-система сообщала, в чем мы нуждаемся.

Мы сходим с дороги и углубляемся в лес. Я так ослабела, что едва тащусь. Зато Деклан идет быстрым, упругим шагом, словно насмехается над моей медлительностью.

Я растягиваюсь в тени дерева и кладу голову на рюкзак. В нескольких шагах от меня Деклан роется в своих вещах. Достает два батончика и бросает один мне. Тот падает рядом с моей головой. Оперевшись на локоть, я беру его в руку: маленький, прямоугольный, чуть больше обычного энергетического батончика. На обертке изображен улыбающийся мальчик с поднятым большим пальцем. Под фотографией – кудрявая надпись: «ПДР. Полноценное питание в каждой упаковке!».

– Это еда? – Спрашиваю я, поднимая глаза на Деклана.

Он склоняет голову набок и как-то странно смотрит на меня.

– Это ПДР – Полноценный дневной рацион. Его производят на той же фабрике, что ваши мерзкие батончики. Но ПДР в сто раз вкуснее и в два раза питательнее.

Я никак не реагирую, и Деклан спрашивает:

– Ты правда не знаешь, что это такое?

Я мотаю головой. А разве должна знать?

Деклан садится рядом со мной:

– Что ты вообще помнишь о своей прежней жизни?

Теребя в руках пакетик с ПДР, я пожимаю плечами. А что еще мне остается? Не хочу признаваться Деклану, что не помню ничего, кроме «Пустоши». Я теперь разумна, а значит, не обязана делать того, чего мне не хочется.

По крайней мере пока мной не управляет Оливия.

Деклан фыркает:

– Так, отвечать не собираешься. Тогда другой вопрос: почему ты стала разумной?

Я продолжаю соблюдать обет молчания. Деклан наклоняется надо мной и начинает разглядывать и ощупывать мою голову. Я вскрикиваю.

– Тебя недавно ударили по голове.

Да.

– Причем сильно. – Деклан со вздохом прислоняется к стволу дерева. – Память скоро к тебе вернется.

В его голосе слышно облегчение. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал правду? Я осознавала себя задолго до стычки в здании суда, но даже тогда не помнила о своей жизни ровным счетом ничего.

Я улыбаюсь, несмотря на растущий в груди страх.

– Ты так уверен!..

– Я и правда уверен. Надеюсь, память вернется к тебе до того, как мы пересечем границу, и ты сможешь найти своих близких.