Пустой гроб
Шрифт:
Странен был его посетитель. Его манера держаться внушала ужас, его облик любого поверг бы в оцепенение.
На незнакомце было просторное пальто, модные ботинки, в руке он держал цилиндр.
Но всех этих деталей Себастьян Перрон вообще не заметил. В глаза ему сразу бросилось совсем другое, это-то другое и вызвало у него крик ужаса: незнакомец был в маске, лицо его скрывал капюшон, как у кагуляров; под черной маской угадывался гладкий, волевой подбородок, в прорезях лихорадочно блестели огромные глаза.
— Сударь, —
Его объял неизъяснимый ужас. Что произойдет сейчас?
Незнакомец сделал два шага вперед. Он распахнул свое огромное пальто, подбитое мехом, и очутился в плотно облегавшем тело черном трико, которое, точно панцирь, охватывало его от шеи до ботинок. Это облегающее трико черного шелка придавало незнакомцу нечто фантастическое, феерический вид его завораживал и внушал ужас.
Бледный как смерть, трепеща от страха, судья прошептал имя, от которого кровь стыла в жилах:
— Фантомас!
В тиши кабинета эти три роковых слога будто столкнулись друг с другом и породили зловещее эхо, жуткие отголоски.
— Фантомас!
Так звали Повелителя ужасов, Гения преступного мира, Короля убийц; Себастьян Перрон произнес это имя и, точно в невообразимом кошмаре, услышал вдруг целую какофонию криков, рыданий, отчаянных воплей, стонов умирающих.
— Фантомас!
Так значит, Себастьян Перрон стоял лицом к лицу с опасным бандитом?
Но если это сам Фантомас, что нужно ему от Себастьяна Перрона?
Незнакомец тем временем медленно приближался. Стоило судье закричать, позвать на помощь — и злодей бы пропал; Фантомас, однако, не спешил, не выказывал ни малейших признаков торопливости.
Как всегда, Фантомас — а, по-видимому, это и в самом деле был он — был уверен в полнейшей своей безнаказанности. Держался он как человек, рассчитывающий одним своим видом внушить такой страх, что все вокруг падут ниц, оставив всякую мысль о возможном сопротивлении.
Доли секунды длилась эта странная немая сцена.
Хотя таинственный посетитель Себастьяна Перрона и не проявлял признаков поспешности, действовал он быстро, как хорошо отлаженный механизм. Движения автомата — точные, рассчитанные, уверенность актера в сотый раз заученно проигрывающего одну и ту же роль.
Голос его был резок и отрывист.
— Ни слова, господин судья, — последовал приказ, — ни единого жеста! Не пытайтесь нажать на звонок: я перерезал электрические провода — обычная мера предосторожности, и не рассчитывайте на вашего судебного исполнителя: я дал ему царские чаевые и распорядился не беспокоить нас ни под каким видом. Вот почему я вошел спиной, но не только поэтому; признаюсь, я непременно хотел надеть эту маску и теперь могу беседовать с вами, ничем не рискуя.
В ту же минуту незнакомец улыбнулся и, исключительно ловко
— Будьте умницей, — добавил необычный посетитель, — иначе вы вынудите меня прибегнуть к мерам, которые, смею вас уверить, мне неприятны… Придите же в себя, ничего дурного я не замышляю, пришел запросто — поболтать с вами. Согласны вы меня выслушать?
Судья не отвечал ни слова — мертвенно-бледный, он, казалось, сию минуту рухнет в обморок. Заметив это, посетитель сказал:
— Господин Перрон, молчание — знак согласия. Следовательно, ваше молчание я расценю как согласие. Я пришел поболтать с вами… так поболтаем?
Посетитель уселся в кресло и, словно вспомнив о чем-то важном, стукнул себя по лбу:
— Ах! Извините, — сказал он, — совсем забыл об одной маленькой предосторожности.
Повторяя все те же точно рассчитанные движения, незнакомец подошел к двери и запер ее на задвижку.
Потом он расселся против стола, по другую сторону которого, ни жив ни мертв, упал в кресло Себастьян Перрон.
— Поболтаем, — повторил незнакомец, — и, как говорит пословица, меньше слов, больше дела.
Сделав это необычное вступление, человек в маске спокойно откашлялся — как оратор, приступающий в лекции на деликатную тему.
— Господин судья, — начал он, — поскольку вы благоразумны и держитесь паинькой, я не буду злоупотреблять вашим драгоценным временем и перейду прямо к делу. Тем паче, что дело очень простое; вы человек неглупый, и я не сомневаюсь, что мы легко придем к обоюдопри-ятному решению.
Себастьян Перрон начал понемногу приходить в себя.
Появление фантастического визитера повергло его в полнейшее оцепенение, но постепенно он осознал, жертвой какой выходки довелось ему стать, и теперь с трудом сдерживал бешенство.
— Сударь, — начал Себастьян Перрон, стараясь говорить как можно тверже, — не знаю, что за соглашение вы имеете в виду, но я не потерплю более…
Незнакомец грубо прервал его.
— Молчать, — приказал он.
Потом заговорил не так резко:
— Господин Себастьян Перрон, ваши речи неосторожны. Говорите, что не потерпите? Это еще что такое? Своя ноша не тянет. Вы ведь выносите меня, пусть и вынужденно, вы в полной моей власти — зарубите это себе на носу, и вот вам мой совет: смиритесь, это в ваших же интересах, да и в интересах вашего сына.
При этих словах Себастьян Перрон вздрогнул.
— В интересах моего сына? — прохрипел он. — Вы говорите о моем сыне?
Несчастный всплеснул руками, сам не зная, дрожит он от страха или надежды, не понимая, что мог бы сообщить ему об исчезнувшем сыне этот человек, выдающий себя за Фантомаса.