Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Значит, придется отступать дальше, — согласился герцог, определившись с примерными планами. — Граф, я принимаю руководство операцией, а вас попрошу заняться политической стороной вопроса. Мне нужно быть уверенным, что ни один из наших вновь приобретенных союзников неожиданно не изменит принятым планам и самовольно не выйдет из боя…
— Герцог, я рассчитываю на вас, — кивнул граф, — Здесь и сейчас, вероятно, решается судьба всего Рейнсвальда…
— Судьбу Рейнсвальда мы решили уже давно, — не оборачиваясь, ответил Асский феодал, — когда не смогли прийти к мирному соглашению на Совете. А сейчас наблюдаем последствия опрометчивых решений… Так, мне нужны оперативные сведения о ситуации в Кастерфакте и прямая связь с местным командованием! — приказал он
Граф не стал спорить с тем, что у него забирают командование войсками, скорее даже был рад, что теперь не придется лично отвечать за результаты операции. В случае поражения, ответственность можно будет свалить на Асского герцога, а если каким-то чудом ситуацию получится исправить, то слава победителя достанется претенденту на престол, как мудрому и дальновидному полководцу, сумевшему собрать силы достаточные, чтобы оказать сопротивление войскам вторжения. Дэлай гораздо лучше ориентировался в изящных хитросплетениях политической жизни Рейнсвальда, чем в куда более грубых и кровавых сражениях современных войн. В сражениях под артиллерийским и орбитальным огнем даже лучшие из лучших остаются всего лишь очередной точкой в визоре автоматической винтовки, в то время как в политике всегда остается возможность второго шанса.
Решив не тратить даром время и использовать его, чтобы окончательно разобраться как со своими врагами, так и с союзниками, граф Фларский вышел из штабного бункера наружу, дождавшись, пока откроется шлюзовая камера. Оперативный штаб командования находился в одном из укрепленных районов в пределах отрогов горного хребта Карратса. Часть горной вершины была срезана инженерной техникой, и на получившимся плоском, как стол, плато из расплавленного камня, розмийские войска организовали форпост, включенный в систему переброски войск по всему хребту. Небольшая горная крепость, построенная на соседнем склоне, переходила в целый комплекс врытых прямо в скалы бункеров и подземных хранилищ, а также организованных на поверхности плато посадочных площадок и нескольких закрытых доков для кораблей воздушного флота. Входы в подземные сооружения закрывались небольшими надземными этажами из бетона и керамита, по форме похожими на трапеции, с системами шлюзов и переходов. А зенитные и артиллерийские системы защитного периметра устанавливались прямо в горных склонах, в закрытых казематах, откуда торчали только укрепленные орудийные стволы.
Подобные укрепленные районы были растянуты вдоль всего горного хребта, выступавшего как естественный рубеж обороны внутренних территорий королевства. А выше, среди самых высоких вершин, располагались крепости и воздушные порты королевской армии, переведенные в состояние повышенной боевой готовности. По договоренности с Дэлаем, королевские войска еще не вступали в бой, оставленные в резерве на тот случай, если дело дойдет до обороны самого Карратса, а пока выполняли роль воздушной и наземной охраны эвакуационных линий и военных лагерей фларского союза.
Так что, выйдя наружу в защитном костюме, граф почти сразу же заметил высоко в небе мигающие сигнальные огни нескольких боевых кораблей королевского флота, ответственных за охрану этого сектора. Двухкилометровые громады крейсеров висели над горным хребтом на минимальном расстоянии от главных вершин, готовые в любой момент отреагировать на появление вражеских диверсионных групп.
А на территории самого укрепленного района жизнь кипела. В боевых условях любой аэродром, чьи посадочные площадки подходили для приземления транспортных кораблей и шаттлов, служил транспортным узлом, через который проходили пути эвакуации остатков розмийских сил и уцелевших гражданских из Розмийского феода, а в другую сторону продолжали тянуться
Гражданская война в самом Рейнсвальде постепенно затухала, с одной стороны потому, что основные соперники уже выбыли из борьбы, и только Тоскарийское графство продолжало сопротивляться, цепляясь за пропавшего претендента на престол. Во многом из-за того, что с высадкой сил Саальта на территорию Рейнсвальда внутренние проблемы перестали казаться столь значительными, а фронт борьбы с внешним противником вытягивал на себя практически все свободные ресурсы. Так что сейчас на территории укрепленного района, ограниченного лишь невысокими бетонными стенами по самому краю почти отвесных горных склонов, постоянно приземлялись и снова поднимались в небо тяжело нагруженные грузовые или пассажирские транспорты, суетились интенданты и армейские офицеры, маршировали отряды пехоты и шагоходов. Появление графа почти никто не заметил, люди продолжали работать, и только проходя мимо, узнавали гербовую накидку на правом плече доспехов и тут же торопились отдать честь, приложив два пальца к виску.
Над одной из посадочных площадок Дэлай с удивлением заметил опускающийся шаттл с символикой карийского бароната. Большинство карийских войск находились либо в родном феоде, где сдерживали войска Саальта, высадившиеся и на том побережье, либо на розмийском фронте, вместе с остальными принимая основной удар сил вторжения. Появление здесь шаттла с такой символикой, тем более, только одного, показалось графу странным, так что он задержался у края посадочной площадки, пока к гудевшему тормозными двигателями кораблю направлялась группа портовой охраны. Осторожно опустившись на выдвинутые амортизаторы, шаттл в последний раз чихнул двигателями, опалив площадку под собой, и остановился. Прежде, чем корпус успел остыть, опустился пассажирский люк, и на трапе показался человек в парадной форме и с закрытым защитной маской лицом. На такой высоте всегда свирепствовал сильный и колючий ветер, так что гербовая накидка на его плече взметнулась, готовая сорваться с креплений, но именно по ней граф и определил, что в штаб только что прибыл Квенти Карийский.
— Не ожидал вас здесь увидеть, мой юный друг, — вышел Дэлай навстречу барону. — Вы же отправились вместе с Эдвардом на Мыс Харкии, так в чем причина столь неожиданного возвращения?
— Не хочу оставаться далеко от линии фронта, где сейчас умирают мои солдаты, — ответил Квенти, открыв забрало. Две бронированные половинки лицевой стороны шлема аккуратно разъехались в стороны, открыв внутреннее прозрачное забрало, под которым уже можно было увидеть лицо молодого феодала. — Барон Тристанский срочно отправился в Камское герцогство на помощь своему другу и просил меня оставаться в безопасности бывшей гористарской столицы…
— Он беспокоится за вас, — ответил Дэлай, — относитесь к этому с пониманием. Эдвард чувствует вину за гибель вашего отца, и пытается хотя бы таким образом ее загладить. Впрочем, я тоже считаю неразумным ваше появление на фронте. Ситуация там далеко не из лучших, безопасность никому нельзя гарантировать. Однако вы все равно прибыли…
— Мой отец всегда говорил, что настоящий феодал должен быть там, где и его люди, — ответил Квенти. — Он погиб, оставаясь верным своим словам. Мой долг уважать принципы отца.
— Принципы в нашем случае вещь довольно двойственная, — вздохнул Дэлай. — Мой юный друг, давайте пройдемся, у меня есть для вас кое-что интересное. Как удачно, что вы оказались здесь в это время. Только отпустите свою свиту, наш разговор не предназначен для чужих ушей.
— Как вам будет угодно, — согласился карийский барон, взмахом руки отпустив своих адъютантов и нескольких старших офицеров карийской армии и флота. Дэлай кивнул и жестом велел следовать за ним к стоявшей невдалеке трапеции верхнего уровня жилой секции для личного состава гарнизона укрепрайона. Там было все необходимое для автономного и вполне достойного существования в течение нескольких лет, в том числе и гостевая секция, предназначенная для дворян.