Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 7 (с иллюстрациями)
Шрифт:
Я была благодарна ей. Но почему-то мы с ней перестали ладить так хорошо, как когда-то.
Мария Отонаси принесла музыкальную шкатулку и держала ее возле уха Дайи. Судя по всему, был какой-то случай, когда музыкальная шкатулка привела пациента в сознание. Но я-то была уверена, что это бесполезно; если он даже на мой голос не реагировал, то на эту штуку тем более.
Свали уже побыстрее, чтобы я могла умереть.
– …Кирино.
Внезапно Мария Отонаси крепко обняла меня.
– …Что?
У меня что, такой депрессивный вид?
…Нет,
– Ах…
Она достала нож в кожаном футляре и вздохнула, глядя на него.
– Я удивлялась, почему ты сегодня такая нервная, но этого я точно не ожидала… Что ты собиралась… нет, можешь не говорить. И так понятно.
От такого всепонимающего отношения я тут же вскипела.
Как будто ты можешь понять, что я чувствую!
– Отдай! – истерично заорала я. – Отдай, отдай, отдай!
Я знала, что на вопли тут же сбегутся медсестры, но ничего не могла с собой поделать. Я набросилась на Марию.
Но это ни к чему не привело. Она проворно уклонилась и заломила мне руку.
– Отвали! Пусти меня! Отдай нож! – продолжала орать я, не в силах подавить бушующие эмоции. Слезы брызнули из глаз, а я все кричала: – Только так! Чтобы увидеться с Дайей – только умереть!
– Вот дерьмо… ну почему вы оба такие!
– Что сказала?! – проорала я в ответ.
– Я уважаю и твою решимость, и решимость Омине, но жертвовать собой ради друг друга – это просто неправильно. Это совершенно бессмысленно и только сделает несчастными вас обоих, потому что Омине заботится о твоем счастье так же сильно, как ты о его. Ты что, уже забыла, как сильно ты страдала, когда вы были в противоположном положении?! Ну почему ты не можешь хоть чуть-чуть приложить голову, черт тебя побери?!
Ее обвиняющий тон заставил меня вздрогнуть, но я все равно продолжила:
– Чья бы корова мычала! А кто прямо сейчас жертвует собой ради Кадзу-куна, а?
– Я раньше была, можно сказать, воплощением самопожертвования, но это осталось в прошлом. Сейчас я с Кадзуки ради самой себя. Кадзуки тоже нуждается во мне и не может быть счастлив без меня. Я больше не жертвую собой, я просто не могу, – ответила она.
Я по-прежнему сверлила ее сердитым взглядом.
– Знаешь, почему ты совершаешь эту ошибку, жертвуешь собой? – спросила она. – Я раньше была такой же, поэтому вижу.
И затем она холодно заявила:
– Потому что ты слабая. Потому что ты не можешь смотреть в лицо реальности.
– К-конечно, я не могу смотреть на реальность! Как я могу жить, когда Дайя, которого я люблю, – чертов овощ?! Он для меня все! Этот мир забрал у меня все! Что еще мне остается делать?! – проорала я. – Что, блин, я вообще должна делать?!
Я думала, что она не сможет ответить на этот вопрос. Я думала, на него просто не существует ответа.
Но Отонаси ответила без колебаний.
– Верить в то, что Омине поправится.
Я закусила губу.
У тебя это так легко звучит!
–
– Я не говорила, чтобы ты верила в мир. Я знаю, что мир не прислушивается к молитвам, так же хорошо, как и ты.
– Вот! Тогда не парь мне мозг своими –
– Но я верю в Кадзуки.
– Что? О чем ты…
– Я знаю, что Кадзуки никогда не оставил бы меня, и я верю всем сердцем, что он вернется в мою жизнь.
– …П-почему… ты так уверена?..
Точно. Мария Отонаси была в таком же положении, что и я. Ей должно было владеть такое же отчаяние, как и мной, однако же она была полна надежды.
Почему? В чем отличие между нами двумя?
– А ты не веришь?
Ах. Отличие очевидно.
– Ты не веришь, что Омине никогда бы не оставил тебя?
Она верит в своего любимого.
«Я вернусь к тебе, Коконе».
Дайя пообещал.
Однако я в его слова не поверила. Хуже того, я собралась убить себя, – человека, который ему дороже всех на свете.
Как же я предала Дайю!
– Я… я…
Но если говорить начистоту, быть оптимисткой я просто не могла. Я не верила, что одних лишь его чувств ко мне хватит, чтобы вернуть его.
– …Дайя… что же мне – а?
Дайя плакал. Беззвучно плакал.
Еще один рефлекс? …Нет, не может быть. Слишком большое совпадение, чтобы он сработал в такой подходящий момент.
– Ах…
Мой голос достигал его. Однако он мог только смотреть и винить себя за мои суицидальные мысли. Как же ужасно, как кошмарно было для него это?
Я ничего не замечала и чуть не отняла у него то, чем он дорожит больше всего. И даже не осознавала, как это жестоко.
Без меня последняя тонкая ниточка, связывающая его с миром живых, порвалась бы. И он уже точно никогда бы не очнулся.
Наконец-то я это поняла.
– Я нужна Дайе.
Так же сильно, как Дайя нужен мне.
– Прости меня… – за то, что не понимала таких простых вещей. – Прости меня!..
Я прижалась к Дайе и разревелась в голос.
Мария Отонаси молча ждала, пока я успокоюсь. И завела принесенную с собой музыкальную шкатулку, чтобы окружить меня нежной мелодией.
С тех пор прошло полгода. Сейчас июль.
Я слышала, что Марию Отонаси избрали председателем студсовета и что она объявила о будущей свадьбе с Кадзу-куном.
Возможно, остальные этого не осознают, но я чувствую, что она невероятно сильна, раз сумела не потерять веру в Кадзу-куна. Ведь ухаживать за ним каждый день и не получать ни малейшей реакции – такое не может не вгонять в тоску и уныние.