Пустынная дорога смерти
Шрифт:
Сэмуэль улыбнулся Джиму и глаза его засветились от искреннего счастья.
6
Дин сидел в баре у Нила нетерпеливо и нервно поглядывая на часы и медленно потягивая стакан хмельного, кисловатого пива. Он уже отвёз старинную книгу экспертам в отдел и теперь со странным, болезненным предчуствием ожидал 6 часов вечера. Джим не звонил, и от этого шериф был в некоторой мере счастлив. Ему не хотелось слышать заносчивые вопросы своего добродушного, но простоватого и доверчивого помощника. Отец Адамс оставил после себя неприятное впечатление, мерзкое послевкусие от беседы с ним совсем не хотело проходить и словно бы въедалось в воспоминания, искажая их.
Дин смотрел в мутное окно, за которым белоснежный, величественный снег смешивался с простой, дорожной
Многие люди в сердцах говорят, что хотят умереть, молят о прекращении жизни. Что ж, жизнь своенравная и капризная дама. Нередко она, как нам кажется, хочет нас раздавить. Кто то скажет, что это испытания посланные Богом, а кто то обвинит во всём ошибки прошлого. Неважно, как именно вы назовёте эту боль и эти страдания. Что ж, а теперь представьте, хотя бы на миг, что ваши мольбы были услышаны, что жить вам осталось не больше часа. Поверьте мне, это страшно. Все Ваши проблемы кажутся глупыми мелочами, планы – шаткой иллюзией, прожитое – бессмысленной игрой. Вы хотите исправиться, изменить свою жизнь, поступать совершенно иначе, наслаждаться происходящим, разрушить стену общепринятых идеалов и стремлений. Но теперь слишком поздно, ведь смерть близко, она суровая реальность, за которой наступит конец. Прекрасные, светлые ангелы не откроют путь по облакам в рай,нет. Ваш мозг умрёт, пульс остановится, и Вы исчезнете, перестанете существовать, Вы всего лишь часть биологического процесса, даже после смерти Вы останитесь ей, и жизнь в мире не изменится. Люди продолжат свою будничное, серое существование, всё так же сетуя на жизнь и моля о скорой и безболезненной кончине. После смерти Ваша личность, индивидуальность не просто перестанут что то значить, они исчезнут раз и навсегда. Представьте это, представьте смерть, но только в этот раз представьте её стоящей за Вашим плечом. Скажите, теперь Вам страшно? Дин видел её, видел бескраюнюю, холодную пустоту смерти, он чувстсвовал её рядом с собой в ту ночь. И да, он боялся умирать. Но ещё он боялся своего растущего и прогрессирующего безумия.
Он самозабвенно и апатично смотрел на расцветающие на тонком слое снега причудливые бутоны дорожной грязи, создаваемой людьми, ищущими утешение и счастье в смерти. Он смотрел и чувствовал, как сизое марево безумия обволакивает его разум, проникая в каждую трепещащую клетку головного мозга. Его волосы были взъерошены и торчали в разные стороны словно сухая, ломкая солома, глаза совсем потускнели и впали, а под ними залегли глубокие, болезненные тени. Он был безумцем и выглядел как безумец.
Дин пытался собрать разрозненные мысли, хотел начать их анализировать. Все доказательства указывали на то, что убийцами были служители этого древнего, странного культа Ангелов Смерти. Оставалось только найти сумасшедших последователей, но в этом ему нужна была помощь неприятного и скользкого отца Адамса. С нетерпением он ждал этого вечера, неба, горящего алым, кровавым пожаром и пророчащим холод и забвение.
За соседним столиком сидели
В полусонном, апатичном, бредовом состоянии Дин слышал обрывки их негромкого разговора, долетавшего до него едва различимым шелестом.
– Их было сотни, – горячо и испуганно шептал Пит. – Сотни глаз, изображённых у неё на спине. Иногда она пугает меня, Рэй. Она часто говорит такие вещи, о которых никто не может знать. И её взгляд… Чёрт, иногда мне кажется, что я схожу с ума. Я знаю Николь только 2 дня, но уже не представляю без неё свою жизнь. Нет, это не любовь. Это скорее зависимость. Она мой наркотик, без которого я зачахну. Она… она не может быть человеком. Нет, я чувствую это. Она слишком совершенна для простой смертной. Она – моя смерть.
– Мне кажется, ты перегибаешь палку, – скептически усмехнулся Райан, пригубив бокал тёмного пива. – Это просто временное помешательство, ну или, как там это называют? Любовь. Быть может она и правда роковая красотка, но она точно простая смертная.
«Сотни глаз… лживых глаз» – слышалось отовсюду Дину. Он в ужасе схватился за голову, прикрыв ладонями уши, но голоса в его сознании начали кричать ещё громче, повторяя эти странные слова на разный лад и манер. От этого безумия ему хотелось закричать. Бросив недопитый, бокал пива он вскочил со своего места, не обращая внимания на удивлённые взгляды забредших сюда, редких посетителей, обращённые к нему. В зале стало невыносимо душно и шумно, ему хотелось порвать свою хрупкую оболочку, вырваться из своего бренного тела. В ужасном припадке безумия он вбежал на улицу. Холодный ветер успокоил его, прикоснувшись к влажной, разгорячённой коже. Тусклое, растрескавшееся, крошащееся небо снова заволокло низкими, грозными, снежными тучами.
Дин сел в машину. Откинувшись на мягкую спинку водительского сиденья, он провалился в чёрное, бездонное чрево путаного сна.
7
Он видел Шута, одетого во всё чёрное. Серебристые волосы его путанными, сверкающими струями спускались по спине, едва прихваченные атласной лентой, цвета графита. На его плече рыдала бледная, прекрасная Хелена. Траурное одеяние её казалось нелепым, пышным сгустком тени, непослушные пряди выбивались из строгой причёски. Они стояли посреди полуразрушенного, тёмного, сумрачного зала, в котором стояло только начавшее подгнивать пианино, да пыльная, небольшая, горящая лампадка, свет который дрожал в такт горьким рыданиям бедной девушки. Белёсый, холодный, мраморный свет луны озером сияющего, расплавленного серебра падал на каменный пол сквозь грязные, мутные остатки выбитых окон.
– Я должна уехать с Эриком, – немного успокоившись негромко начала Хелена. – Он обещал помочь отстроить тебе дом и восстать из нищеты. О, Джон… Я надеюсь, он простит меня. Он же знает, что я его никогда не забуду, правда, Гэбриель?
– Я верю в это, – заключив её в объятия, прошептал Шут. – Сколько Эрик уже заплатил за тебя?
– Много, очень много, – вздрогнув ответила девушка. – это поможет им подняться на ноги. Джон… Они хранили его в закрытом гробу. Почему люди так боятся смерти, Гэбриель? Что в ней такого страшного?
– Неизвестность и безвозвратность, её неотвратимость, – тихо произнёс Шут. – Пустые могилы ждут нас. Земля желает принять нас в своё чрево навечно…
– Навечно, – одними губами повторила Хелена. – Мы увидимся на том свете с Джоном? Мы будем вместе?
– Живи здесь, в этом мире и не думай о смерти, горячо зашептал он. – Не сейчас. Ещё слишком рано. Когда ты уезжаешь?
– Сегодня на рассвете. Я больше никогда не вернусь, Гэбриель, – сказав это, Хелена посмотрела в его глаза. – Теперь прощай.