Путь (2 книга - 6 книга)
Шрифт:
– Эй, кто здесь?!
Меня обдало тёплым ветром. Арнуз заметил меня? Сейчас вскочит и зажжёт Светочи или и впрямь ударит техникой. Я скрипнул зубами и шепнул:
– Во Флаг.
А через мгновение использовал Вуаль и спрыгнул вниз, уже там спрятав Флаг в кисет и юркнул в свою комнату. Замер у дверей, прислушиваясь к шуму за пределами крыла слуг.
Дарсовы отродья, всё же здесь есть формация, которой не было у Ордена.
Ничего. Я всё равно стану свободным.
Глава 6
Я
– Лейла, ты ведь понимаешь, что эта обновка – одежды слуги?
– И что? – сестра напоказ осмотрела себя, даже покрутилась, пытаясь увидеть со всех сторон, затем пожала плечами. – Это причина грустить?
– Для меня – да.
Вмешалась мама:
– Леград, оставь её. Ты с утра сам не свой.
– Мама, ей уже почти десять. Я в её возрасте…
Я запнулся под внимательными взглядами мамы и Маро. Что я? Сносил выплеснутые на меня помои, начал тайно Возвышаться, готовился убить Паурита? И должен пожелать это и ей? Махнул рукой:
– Ладно.
– Я не люблю грустить.
Лейла придвинулась ко мне, ухватила за локоть, заглянула в глаза и поманила пальцем. Я послушно, кляня себя за резкость, наклонился к ней. Ухо обжёг шёпот:
– Небо говорит, что жизни нужно радоваться. Радоваться – гораздо лучше, чем печалиться. И я проверяла, так и есть.
Лейла со смехом отпрянула, умчалась вперёд, к повороту дорожки, оставив меня позади. Я лишь вздохнул. Она права, я неправ, но меня беспокоит то, что она до сих пор вечный ребёнок. Или притворяется ребёнком, которому нет дела до суеты дел и невзгод. А может меня беспокоит то, что я не могу понять, притворство это или нет? Особенно когда всё висит на волоске?
Я вздохнул ещё раз. Нет. Стоит признать правду. Меня беспокоит то, что я сам – беспомощен. Будь мы свободны от всяких контрактов, живя по своей воле, заботило бы меня, что сестра вся отдаётся играм и веселью? Ничуть. Я был бы только рад этому. Да и в Павильоне Лейла справляется со всей работой, которую ей поручает старик Фимрам.
После нового поворота стали видны ворота во внешнюю часть поместья и вход в Павильон Дерева. Я чуть замедлил шаг, прищурившись, огляделся. Ночной переполох не прошёл даром: на воротах стражников вдвое от обычного и даже у Павильона двое охранников в полной броне. Хоть и кожаная, но жёсткая, словно панцирь. Массивные наплечи делали фигуры Воинов неповоротливыми на вид, а шлемы, хоть и оставляли открытыми лица, скрывали волосы. И не поймёшь, насколько сильны стражники: оба безбороды, а брови стихии окрашивают очень поздно и не у всех.
При виде нас стражники молча расступились, лишь меня смерили взглядами
Удивительно, сегодня мы пришли даже раньше обычного, но старик Фимрам уже ждал нас. Стоял посреди коридора, сложив руки за спиной и встречая наши поклоны коротким кивком. Последним шёл я:
– Этот слуга приветствует господина.
Выпрямившись, я замер, ожидая когда старик развернётся и поманит меня к моим ступкам. Но тот продолжал стоять неподвижно, а затем и вовсе, вздохнув, произнёс:
– Твоя сестра сменила одежды. Жаль.
Я ощутил, как окаменело от напряжения моё лицо, застыв неподвижной маской. Не представляю даже, как выглядело это со стороны. Что со стариком и какое ему дело до того, как одета сестра? На ней нет контракта, она же ещё ребёнок, а не слуга, если уж на то пошло. Никто из дарсовых Саул не имеет права касаться её даже пальцем! Фимрам снова вздохнул:
– Пусть слуга следует за этим стариком.
Мы прошли мимо дверей в отмытый мной вчера зал для приёма больных, мимо двери в зал Алхимии и зала Трав, дошли до конца коридора. Здесь только две двери. Направо нам, слугам запрещено входить – там покои старика. Налево большой и пустой зал, где раз в неделю мама или Маро наводили порядок, убирая пыль. Там стояли лишь несколько пустых шкафов и большой стол у окна, которое выходило на стену крыла стражи.
Сегодня весь стол оказался завален толстыми книгами и свитками.
Старик Фимрам оглядел его, развернулся ко мне, сложив руки перед грудью, спрятал пальцы в рукавах. Молчание длилось и длилось. Под немигающим взглядом старика я не выдержал:
– Господин?
– Мать этого слуги, конечно, старается, да ей и нравится лекарское дело, но ей далеко до этого слуги. Усердие никогда не сравнится с талантом.
Я тут же покачал головой, отвергая похвалу:
– Господин льстит этому слуге. Мой талант плох.
– Всё, что лежит позади этого старика, принадлежит его ученикам. Одной сестре этого ученика ещё рано думать о техниках, второй это и вовсе не интересно. Да и не нужно.
Кажется, мой голос охрип:
– Господин?
Я же не спускал глаз со старика и лихорадочно думал. О чём он? И есть ли в его словах тот двойной смысл, который я слышу в них? Неужели сбылись мои страхи и он заметил Возвышение Лейлы?
Старик Фимрам посторонился, отступив от стола, приказал:
– Пусть слуга подойдёт.
Ноги не гнулись, но спустя два вдоха я уже стоял у стола. Старик Фимрам вытащил руку из рукава, повёл ей над свитками:
– Погляди на них.
Я перевёл взгляд с выцветших глаз старика на стол. Свитки были разложены ровным рядом от одного края стола к другому. Я взял ближайший, на деревянной основе, потянул за специальную планку, в которую зажимают край бумаги.