Путь Акогаре. Том 3
Шрифт:
– Получай! – и снежком в спину.
– ?..
– Проиграешь, братец! – второй в лицо.
– Кен?...
– Ха-ха! Кого-то другого видишь? – мальчишка подбегает, и берёт меня к себе на спину, – Пошли уж, младшенький, если нет настроения играть. Мама ждёт!
Сон.
Мама?
– Я никому тебя не отдам, – нежные женские руки, запах льна, прижимают мою голову к груди, – Не потеряю больше сына...
– Мы никому его не отдадим, – голос отца.
Оборачиваюсь – вдоль его ярко-голубого кимоно сочиться кровоточащий порез, больше разрыв, словно от зубов чудовища. Он прижимается к нам с матерью и холодное дыхание
Душит...
Душит.
– Отпусти, – кряхчу, – Отпусти!
Вскакиваю – всё же сон.
– Выглядит не лучше трупа, – девушка, – Сэнрю-сан, зачем мы его подобрали? – надула та губы.
– Это же мой друг! Что за нелепые вопросы, Хаюми? – наклонив голову, он пощекотал меня непослушными кудрями, – Ой! Извини, Тэгами-кун! Я не хотел, – кланяется лежащему телу.
Сэнрю...
Звездочёт.
Тот, кто считает звёзды.
– Давай же, Хаюми, подай человеку воды, – с заботой в голосе, скомандовал он.
Девушка молча подала бамбуковую флягу.
Несколько глотков и видно дно.
На её голове... Уши. Кошачьи уши.
– Кто она?...
– Не пугайся только! Тебе нервничать нельзя. Хаюми просто.. как бы сказать... Дух. Дух-хранитель.
– Чего?..
– Это сложно для понимания, а ты ещё и не до конца соображаешь, но просто прими на веру. Я тоже далеко не сразу смирился.
– ... – на что она лишь недовольно фыркнула и обижено сложила руки у груди.
– А хвост?
– Что хвост?
– Хвост есть?
– Тэгами, ты бредишь, какой хвост?
– Ну.. уши же есть. Хвост тоже должен быть.
– С чего бы?
– Кошка.
– ... – пауза, – Поспи ещё немного, пожалуйста.
* * *
Хвоста не оказалось.
Только уши.
Он очень долго рассказывал как в своих полубедных скитаниях встретил дух девушки Хаюми и решил провести обряд, проведя её душу на тот свет, но так привязался к кошке, что не смог отпустить “дочурку”. “Ещё парочку дней погуляем”, – оправдания. Глупо. А вдруг он просто не может отпеть дух и стоит попросить монаха? Я.. ведь... Могу. Согия... Научил.
Согия...
Согия!
– Согия-сан! – выкрикнул, – Согия...
– Снова сон? – лениво спросила девочка.
Тропой тянется след от повозки. Глаза поймали образы: я лежу на мокром от мороси сене, рядом, ноги свесив, сидит ушастая, а Сэнрю, напялив соломенную шляпу, погоняет старую клячу.
– Куда ты меня везёшь?..
– Туда.. примерно, – он ткнул пальцем в даль дороги.
– ... – Хаюми наклонилась к моему уху, – Этот чудик сам не знает.
– Они.. ищут меня...
– Знаю, – потянулся Звездочёт, широко зевнув, – И что?
– ...
– Не найдут. Не переживай.
– Мы какого-то преступника приютили? – сразу отпрянула кошка, – Ты в своём уме? Хотя, чего я вообще спрашиваю...
– ...Не преступника, – перебил он, – Тэгами-кун безвинен.
– Тогда кто его ищет?
– Проповедники, – хрипло выдал я.
– Те повёрнутые?
– Те повёрнутые, – припечатал Сэнрю.
– Нашёл кому дорогу перейти, – умостившись рядом со мной, буркнула Хаюми, – Чего смотришь?
– ...
– Околдовала ты его, ненаглядная наша, – прокомментировал Звездочёт, – Вот и взгляда оторвать не может.
Красивая.
Краснеет.
...
...
–
– Смущаешь красавицу, – подмигнул Сэнрю.
Куда везут? Неважно. Вдруг к проповедникам? И пусть. Нет сил подозревать Сэнрю, искать в его поведении... Странности. Он соткан из этих странностей. Хаюми? Неужели настоящий дух? Такое тоже бывает... Будем знать.
Между собой эти двое оживлённо обсуждали какой-то кукольный театр, Хаюми всё попрекала своего спутника в “уродстве его кукол”, а второй отнекивался и в ответ лишь сетовал на плохой вкус усопшей девочки. По виду ей, к слову, не больше восемнадцати лет. Старовата как для “малышки-дочурки”, но меня это мало касается, а волновать так вообще не спешит. Продолжая о их споре: как оказалось – это не куклы страшные, а у постановки сюжет такой. Своеобразный. Жил-был значит монах, сама святость, только вот изъян имел не из приятных – длинный, аж за подбородок, нос. Крюкастый и на ощупь как кожура мандарина – мерзкий, словом. В быту монах боролся со своим недугом по разному: бывало, вываривал нос в кипятке, а после велел прислужникам храма топтать его, покуда не вылезут все гнойные червячки и нос не примет нормальный вид. Интересная задумка. Во втором же случае монах просил придерживать его нос бамбуковой палочкой во время еды и крыл сотнями проклятий тех, кто плохо справлялся с такой, казалось бы, незатейливой задачей. О “сюжете” в этой постановке я, конечно, перегнул. Так, несколько бытовых зарисовок с монахом, где даже не понятно, хотели ли слушателя этим рассмешить, напугать, поучить или чего ещё. Спросить меня – в повести смысла ноль, но и кто я такой дабы оценивать творчество Сэнрю-сана.
– ...Всё основано на реальных событиях! – резюмировал Звездочёт, ожидая от нас с Хаюми бурных оваций.
– Не поняла задумки.
– Мгм. Тоже самое, – покачал головой вслед за девушкой.
– Тэгами! Ну хоть ты! Как ценитель!
– Извини, я не ценитель подобных мерзостей, – пожал плечами, – Или шуток, или морали... Того, в общем, что ты пытался донести своим рассказом.
– ... – Сэнрю лишь понуро опустил руки с куклой носатого монаха, – А поехали-ка в город, там люди и решат, кто из нас прав! – неожиданно воспрянул он, – А! Как вам идейка?
– Такое себе, – почесав себя за ухом, выдохнула Хаюми, – Этого ведь ищут, – кивнула в мою сторону.
– Тогда в деревню заявимся, куда слухи ещё не дошли!
– Может сработать...
– А ты как считаешь, Тэгами?
– Мне всё равно.
* * *
Глухая деревенька нашлась довольно быстро, да и, собственно, искать её не пришлось – Сэнрю ткнул пальцем своё “примерно” в нужном направлении. Люд без дела не сидел, но согнать их на “концерт бродячего артиста” оказалось просто, ведь такое здесь если не впервые, то точно нечасто.
Мы с Сэнрю, в преддверии выступления, отошли на опушку по маленькой нужде. Нет ничего умиротворённее, нежели двое мужчин, которым сама природа воспевает трели, солнце завистливо бьёт в спину и у которых облегчается, в первую очередь, душа, а следом и тело. Звездочёт несколько раз набирал в грудь воздуха, с намерением что-то сказать, но сразу же отказывался от идеи – тут я решился его подтолкнуть:
– Что-то не так?
– Нужна помощь. С Хаюми.
Как и думал.
– Не можешь провести душу девочки на тот свет, – потёр подбородок я, – Но почему?