Путь дельфина
Шрифт:
Он сел и надел наушники, подключенные к гидрофонам в воде с каждой стороны бассейна. Он сказал в микрофон несколько слов, спросив дельфинов о характере их движений, но они проигнорировали его, продолжая танец.
Звук шагов за спиной заставил его повернуться. Он увидел Джейн Вилсон, спускающуюся по бетонным ступеням от задней двери в сопровождении грузного Пита Аданта, механика на станции.
– Вот и он, - сказал Пит, когда они подошли.
– А я должен возвратиться.
– Спасибо, - она улыбнулась Питу той улыбкой, которая так взволновала Мэла перед этим. Пит развернулся и стал подниматься
– Надеюсь, я вам не помешала?
– Нет.
– Он снял наушники.
– Я все равно не получил никакого ответа.
Она посмотрела на двух дельфинов, подводный танец которых образовывал водовороты на поверхности, когда они круто поворачивались.
– Ответа?
– спросила она. Он улыбнулся слегка печально.
– Мы так это называем.
– Он кивнул в сторону двух обтекаемых тел, кружащих под водой.
– Иногда нам удается задавать вопросы и получать ответы.
– Информативные ответы?
– Иногда. Так о чем вам рассказать?
– Обо всем. Похоже, вы тот человек, с кем мне лучше всего поговорить, не с Брейтом. Он послал меня сюда. Насколько я могу судить, вы единственный, кто владеет теорией".
– Теорией?
– спросил он разочарованно, чувствуя, как сердце у него опускается.
– Ну, концепцией, - сказала она.
– Той идеей, что в случае существования межзвездной цивилизации людям, возможно, предстоит себя квалифицировать, прежде чем вступать в контакт. И соответствующий тест, вероятно, будет иметь не технологический характер, подобно развитию средств передвижения быстрее света, а социологический...
– Подобный умению общаться с чужой культурой, скажем, дельфиньей, прервал он ее грубо.
– Вам это рассказал Корвин?
– Я слышала об этом раньше. Я полагала, что автором теории является Брейт.
– Нет, - ответил Мэл.
– Это моя теория, - он посмотрел на нее.
– Вы не смеетесь?
– А надо?
– она внимательно следила за движениями дельфинов. Внезапно он ощутил острую ревность к дельфинам за то, что они удерживали ее внимание, и это чувство толкнуло его совершить действие, на которое иначе у него не хватило бы смелости.
– Слетаем вместе на материк, - сказал он, - и пообедаем. Я расскажу тебе о них все.
– О'кей, - она оторвалась от дельфинов и посмотрела наконец на него, и он был удивлен, увидев ее нахмуренной.
– Я что-то многого не понимаю, прошептала она.
– Я полагала, что интересоваться мне следует Брейтом. А оказывается - вами и дельфинами.
– Может быть, мы проясним это за обедом, - сказал Мэл, не совсем понимая, что она имеет в виду, впрочем, не слишком огорчаясь.
– Вертолетная площадка находится на северной стороне.
Перелетев на вертолете через Капурано, они зашли в кафе полюбоваться видом кораблей на фоне лазурного моря. Вокруг них за столами слышался вежливый испанский говор венесуэльцев.
– Почему я должна смеяться над твоей теорией?
– спросила она вновь, когда они уселись и принялись за еду.
– Большинство людей видят в этом попытку прикрыть общую неудачу работы станции, - сказал он.
Ее круто изогнутые брови поднялись.
– Неудачу? Я полагала, у вас тут устойчивый прогресс.
– И да, и нет, - ответил он.
– Еще до смерти
– БС?
– переспросила она.
– Да.
– Мэл потыкал вилкой креветку в своем морском коктейле.
– Вся эта наша работа вырастает из работы д-ра Джона Лилли. Ты читала его книгу "Человек и дельфин"?
– Нет, - ответила она, чем вызвала его удивленный взгляд.
– Он был пионером в области исследований, касающихся изучения дельфинов, - сказал Мэл.
– По-моему, первое, что тебе надо было сделать, прежде чем ехать сюда, это прочесть эту книгу.
– Первое, что я сделала, - сказала она, - так это попыталась узнать хоть что-нибудь о Корвине Брейте. Откровенно говоря, без всякого успеха. Вот почему я здесь, полагая, что он, а не ты, тот человек, кто реально работает с дельфинами.
– Поэтому ты меня спросила, много ли я о нем знаю?
– Да, - ответила она.
– Но расскажи мне лучше об этом барьере.
– Тут немного рассказывать, - сказал он.
– Как и большинство других больших проблем, эту достаточно просто сформулировать. Первым исследователям, изучавшим дельфинов, показалось, что успех рядом, и до установления связи с дельфинами - рукой подать, надо только научиться интерпретировать издаваемые ими звуки в диапазоне восприятия человеком и выше, и научить дельфинов человеческой речи.
– И выяснилось, что этого-то и нельзя сделать?
– Они смогли. Они это сделали - или настолько близко, что практически нет разницы. Но тут они столкнулись с тем фактом, что наличие связи не означает понимание, - он посмотрел на нее.
– Вы и я говорим на одном языке, но понимаем ли мы однозначно смысл, вкладываемый в слова другим?
Она смотрела на него секунду, затем медленно покачала головой, не отрывая глаз от его лица.
– Именно в этом, по сути, и состоит проблема общения с дельфинами, только все, конечно, серьезней. Дельфины могут разговаривать со мной, а я с ними, но мы не можем понять друг друга настолько, чтобы об этом стоило говорить.
– Ты имеешь в виду интеллектуальное понимание, да?
– сказала Джейн.
– Не просто механическое?
– Да, именно так, - ответил Мэл.
– Мы договариваемся по поводу обозначения слуховых или иных символов, но не об их смысле. Я могу сказать Кастору: "Гольфстрим является сильным океанским течением", и он согласится, но никто из нас не имеет ни малейшего понятия, какой же смысл реально другой вкладывает в сказанное. Мой образ Гольфстрима - это не образ Кастора. Мое понимание слова "сильный" связано с фактом, что мой рост 6 футов, вес 175 фунтов, и я могу поднять вес, равный моему собственному. Кастор соотносит его с тем, что длина его тела составляет 7 футов, он может развить скорость до 40 миль в час, а что такое вес он вообще не знает, поскольку его 400 фунтов полностью уравновешиваются весом вытесняемой им воды. И поднимание чего-либо также не входит в круг его понятий. Мой "океан" отличен от его, и наши понятия того, что представляет собой течение, могут совпадать, а могут и полностью отличаться в значении. И до сих пор мы не можем найти способов наведения мостов над пропастью, разделяющей нас.