Путь Дзэн
Шрифт:
положении сидя. Множество изображений Будды показывают его медитирующим сидя, в особой позе, называемой падмасана — поза лотоса — со скрещенными ногами и
вывернутыми пятками, лежащими на бедрах.
Сидячая медитация вопреки распространенному мнению не является “духовным
упражнением”, тренировкой, преследующей какую-то скрытую цель. С точки зрения
буддизма, это просто наилучший способ “сидения”, и совершенно естественно
оставаться сидя, раз делать нечего и тебя не пожирает нервное возбуждение. Для
беспокойного
определенной дисциплинарной мерой не из приятных, потому что мы совсем не
умеем “просто сидеть” — без угрызений совести, без ощущения, что для
оправдания своего существования необходимо делать что-то более важное. Для
успокоения этой мятущейся совести приходится представлять себе сидячую
медитацию как упражнение, дисциплину, преследующую особую цель. Но с этого
самого момента она перестает быть медитацией, (дхъяной) в буддийском смысле
слова, ибо там, где есть цель, где есть стремление и достижение результатов, там нет дхъяны.
Слово дхъяна (пали — джхана) есть санскритский исток китайского слова чань и
японского дзэн., так что его совершенно необходимо осозна 94
вать для понимания Дзэн-буддизма. “Медитация” в общеупотребительном смысле
слова как “обдумывание” или “размышление” — наиболее ошибочная его
интерпретация. Но другие варианты, такие как “транс”, “погружение” — еще хуже, т. к. они наводят на мысль о гипнотическом состоянии. Лучше всего оставить
дхьяну без перевода и ввести ее в наш язык так же, как мы сделали это со
словами Нирвана и Дао*.
В буддийской терминологии слово дхъяна включает в себя значения двух слов: смрити и самадхи, и точнее всего оно переводится как состояние объединенного
однонаправленного сознания. Оно однонаправлено, во-первых, в том смысле, что
сосредоточено на настоящем, ибо для ясного сознания не существует ни прошлого, ни будущего, а только данный миг (экакшана),— то,.что западные мистики
называли “Вечное Сейчас”. Во-вторых, оно однонаправлено в том смысле, что
является состоянием сознания, где неразличимы
________
“Палийский Канон” (Виная Питика, III,3-6 и Маджхима Никайя, 1, 349-52) перечисляют восемь разновидностей джханы: четыре рупа-джханы и четыре
арупа-джханы. — стадии джханы с формой и без формы. Первые четыре постепенно
овладевают понятиями (витакка) и дискурсивным мышлением (вичара), с помощью
самадхи создавая невозмутимость (уппекха). Иными словами, ум возвращается к
своему естественному состоянию целостности и недвойственности, он перестает
цепляться за переживание с помощью символов
воспринимает мир уже без слов и без понятий. Далее располагаются четыре стадии
аруна-джханы, которые описаны как стадии “Безграничного пространства”, “Безграничного сознания”, сферу “Ничто” и сферу “Ни перцепции, ни апперцепции” (Ни восприятия, ни не-восприятия). Это стадия Постижения ума своей собственной
природы. В момент своей смерти Будда, как считают, вошел в паринирвану, т.е.
окончательную нирвану из четвертой рупа-джханы.
95
познающий, познавание и познаваемое.
Татхагата (т.е.Будда) является тем, кто видит то, что видно, но он не осознает
(на мaннаmu - или “не различает”) увиденное, неувиденное, видимое или
видящего. То же самое относительно слышимого, ощущаемого, познаваемого — он не
мыслит о них в таких категориях.
Что означает слово дхъяна, трудно почувствовать еще и потому, что наш
(английский) язык не допускает употребления переходного глагола в безличном
предложении. Там, где есть “познавание”, грамматическая условность требует
назвать кого-то, кто познает, и что-то, что познается. Мы так привыкли к этой
конвенции речи и мышления, что никак не можем признать, что это всего лишь
условность и что она не всегда совпадает с действительным переживанием
познания. Когда мы говорим “сверкнул свет”,— уже легче пробиться сквозь
грамматическую конвенцию, и заметить, что “сверкание” и есть свет. Но дхъяна, состояние ума освобожденного, или просветленного человека, естественно, свободна от того, чтобы смешивать конвенциональные понятия с реальностью.
Интеллектуальное неудобство, которое мы ощущаем при попытке представить себе
процесс познания без четкого “кого-то”, кто познает, и “чего-то”, что
познается, подобно стеснению гостя, прибывшего на официальный прием в пижаме.
Ошибка эта относится не к бытию в целом, а к нашей традиции.
____________
Аннутара Никайя, II, 25.
96
И вот мы снова видим, как конвенция как майя измерений и описаний населяет мир
призраками, которые мы называем существами и предметами. С такой силой
завораживает, гипнотизирует нас власть конвенций, что мы начинаем верить в эти