Путь Дзэн
Шрифт:
истинного тождества с неделимой и неизмеримой бесконечностью Брахмана.
Таким образом, индуистско-буддийская философия, настаивающая на изменчивости
мира, вовсе не то пессимистическое и нигилистическое учение, какое обычно
видят в ней западные критики. Преходящесть представляется гнетущей только уму, который упорно стремится к обладанию, но в уме, отпущенном на волю, плывущем
вместе с потоком перемен, ставшей, по образному выражению Дзэн-буддизма, мячиком в пене горного потока, ощущение преходящести или пустоты порождает
чувство
часто вдохновляла наиболее глубокую и трогатель ____________ От того нее корня, что майя; от него же происходит англ.
“mensuration” (измерение) (лат. mensura), “mental” (лат. mens) (ментальный), “dimension” (пространственное измерение)и сам человек (“man”) “мера всех
вещей”. Ср. также лат. mensis и англ. month (месяц) 78
ную поэзию, и даже там, где сам поэт больше всего страдает от нее, величие
перемен проступает во всем блеске:
Завтра, завтра, завтра.
А дни ползут, и вот уже в книге жизни
Читаем мы последний слог и видим,
Что все вчера лишь озаряли путь
К могиле пыльной. Догорай, огарок!
Жизнь — это только тень, комедиант,
Паясничавший полчаса на сцене
И тут же позабытый; это сказка, Которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти,
Нет лишь смысла.
Если все обстоит именно так — по замечанию Р.Х.Блиса — дела совсем не так уж
плохи.
Итак, учение о майе подчеркивает, во-первых, невозможность заключения
реального мира в сети страсти, ячейки слов и понятий и, во-вторых, текучий
характер самих этих форм, которые мысль пытается определить. Мир фактов и
событий — это в целом — нама, абстрактные названия, и рупа, текучая форма. Он
ускользает и от постижения философа, и от хватки искателя наслаждений, как
вода, вытекающая из стиснутого кулака. Это так даже в представлениях о
Брахмане как о вечной реальности, стоящей за этим потоком, ибо в понятии
“атман как божественная основа человеческого сознания” так же, как и в любом
другом понятии присутствует
представления являются идеями, они так же мало способны ухватить реальное, как
и всякая идея.
Именно это осознание тотальной неуловимости мира и лежит в основе буддизма.
Именно этот момент более, чем что-либо иное, отличает
79
учение Будды от философии Упанишад и составляет raison d’etre (разумное
основание) распространения буддизма как особого направления индийской жизни и
мысли.
Для Гаутамы Просветленного, или Будды (умер в 545 г. до н.э.), жившего в то
время, когда уже возникли важнейшие из Упанишад, их философия явилась
отправной точкой для его собственного учения. Было бы, однако, ошибкой
понимать Будду как “основателя” или “реформатора” религии, т.е. создателя
учения, кoтopoe явилось каким-то организованным протестом против индуизма.
Ведь мы имеем дело с эпохой, когда сами слова “инду-изм”, “брахман-изм” не
имели бы никакого смысла. Просто существовала традиция, воплощенная в Ведах и
Упанишадах, которые передавались из уст в уста, и она не была явно и только
“религиозной”, ибо охватывала образ жизни людей в целом, затрагивая все
стороны жизни от способов обработки земли по представлений о конечной
реальности. Будда действовал в полном согласии с этой традицией, когда, отказавшись от жизни “хозяина дома” и расставшись со своей кастой, стал риши — “лесным мудрецом”, чтобы найти путь освобождения. Как у любого другого риши, его поиски освобождения имели свои особенности, и его учение содержало анализ
неудачных попыток людей осуществлять на практике те верования, которые они
исповедовали.
Вполне в духе традиции был и его отказ от своей кастовой принадлежности, и
принятие в ученики бездомных и внекастовых искателей истины. Ибо индийская
культура еще более, чем китайская, поощряет в определенном возрасте отказ от
конвенционального образа жизни — к концу жизни, когда исполнен долг семьянина