Путь Геракла (История банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову)
Шрифт:
Отец встретился с ним, он ему запомнился худощавым и чернявым. Лещенко сказал тогда ему, что подал документы на возвращение в Советский Союз, и просил помочь получить разрешение на въезд. Он понимал: выступления в ресторанах Будапешта при фашистах, его высокая популярность среди эмиграции являются серьезным препятствием для этого, — но тем не менее пытался вернуться. Отец знал песни Петра Лещенко, как и многие в СССР, слушал их, поэтому одобрил его решение.
Позже, рассказывают, Лещенко устроил в Бухаресте, где он с 1933 года постоянно проживал, прощальный концерт, где, в частности, спел знаменитую свою песню «Чубчик» со следующими словами:
После этого, как рассказывал отец, якобы был донос, эти слова припомнили певцу и отказали во въезде в Советский Союз.
В 1944 году Советский Союз участвовал в переговорах по созданию Международного валютного фонда и связанного с ним Международного банка реконструкции и развития. Обе эти организации были учреждены на Международной валютно-финансовой конференции Объединенных Наций, состоявшейся в период с 1 по 22 июля 1944 года в Бреттон-Вудсе (США, штат Нью-Гэмпшир). В переговорах приняли участие представители 44 государств. Нам тогда при вступлении в фонд даже сделали исключение и разрешили взнос в золоте держать в стране, не вывозить! Правда, при условии, что представители фонда смогут в любой момент проверять его наличие.
До 1 декабря 1945 года следовало или ратифицировать это соглашение, или не ратифицировать. Министр иностранных дел Вышинский написал соответствующую записку Молотову, что вот, мол, туда-сюда, добились хороших успехов, надо создать комиссию для рассмотрения целесообразности нашего участия в этих организациях, поставить во главе министра финансов товарища Зверева. Молотов синим карандашом, как тогда было принято, пишет на записке резолюцию: «Т. Вознесенскому [2] . Не можете ли Вы взяться за это дело и возглавить комиссию? В. Молотов 3. III». В таких случаях не отказываются, и Н. А. Вознесенский возглавил комиссию.
2
Н. А. Вознесенский — в те годы член Политбюро, председатель Госплана, первый зампред Совнаркома. — Примеч. Н. Кротова.
25 декабря 1945 года отец вместе со своим заместителем А. А. Арутюняном написал записку по данному вопросу, и вопрос рассматривался на президиуме Совнаркома. Вел заседание Молотов, как первый зампред.
Вознесенский выступал на заседании и сказал, что при вступлении в организации мы вынуждены будем предоставить много данных, характеризующих наше экономическое положение. Врать мы не могли, правду говорить было неудобно — из войны мы вышли с голой задницей. Поэтому, хотя членство дает определенные плюсы, нам лучше в МВФ и Международный банк реконструкции и развития не вступать. Так, молча, документ не ратифицировали.
Мы с Олегом Можайсковым искали материалы — слушался ли вопрос на Политбюро, но не нашли ничего. Вряд ли такой вопрос рассматривался без Сталина!
Кстати, нам также предлагали и в плане Маршалла участвовать, но Сталин сказал, что пусть получателями будут не Советский Союз в целом, а Украина и Белоруссия — тем более что они члены ООН. Однако нам сказали: нет, либо СССР, либо никто. Вопросы здесь чисто политические.
В процессе подготовки документов для вступления в МВФ в МИДе появилась необходимость в создании своего экономического отдела. В Госбанке, как я уже говорил, отец курировал управление иностранных операций. По
Кстати, интересно: сотрудники в Госбанке и Минфине носили зеленые мундиры. Такую форму в царской России имели мытари (служители налоговой службы и таможни). Вводилась форма по очень банальной причине — после войны людей надо было одеть. Хотели даже ввести эполеты, но оказалось это слишком дорогим делом.
У министра на кителе была одна большая звезда, у председателя Банка — четыре, а у отца — три звезды поменьше, как у генерал-полковника. Разница между ведомствами состояла в том, что в Минфине и Банке звезды были на лацканах, а в МИДе носили полноценные погоны.
Отцу полагалась повседневная серая папаха с кокардой и неведомым филиграном и парадная черная каракулевая. При нахождении за границей ему полагались также лакированные ботинки, смокинг, фрак и даже цилиндр. Но что-то я отца в таком обмундировании не помню.
К черной парадной форме с красивыми галунами и белыми лайковыми перчатками полагался кортик. Когда отец уходил из МИДа, кортик он сдал, несмотря на наши с братом уговоры оставить его на память. Объяснял он свой поступок просто: нежеланием платить за него 200 рублей, — но думаю, что в действительности боялся, что кортик, как выстреливающая на сцене театральная винтовка, проявит себя не должным образом в наших шаловливых детских руках.
С назначением произошел курьез: Молотов подписал приказ, в котором отец ошибочно был назван «Степанычем». Визу ставил замминистра, знаменитый Владимир Георгиевич Деканозов.
Вообще в МИДе тогда было много исторических и интересных личностей. В частности, отец рассказывал о том, как Максим Максимович Литвинов, в то время нарком по иностранным делам СССР, в марте 1938 года вернулся с процесса по делу правой оппозиции. По делу проходили А. И. Рыков, Н. И. Бухарин и М. П. Томский. Литвинов сказал своему близкому другу, дипломату Я. 3. Сурицу: «Это были не они!» Отец узнал об этом со слов Якова Захаровича, с которым у него сложились очень доверительные отношения. Литвинов дружил со многими осужденными и как министр сидел на процессе недалеко от их скамьи, думаю, поэтому его словам можно доверять.
В этот период отец начал учить английский язык, так как в институте он постигал немецкий. Помню, по воскресеньям собирал нас, малышню, в школу мы еще не ходили, и читал Джека Лондона на английском языке: «Зыс ин зэ…» — после чего переводил текст. Мы же, с трудом выдерживая его потуги (уровень у него был самый начальный), требовали сразу переводить и не пытать нас своим произношением. Хотя объективно мы оценить знания не могли, но, очевидно, интуитивно чувствовали непрофессионализм!
В дальнейшем отец при возможности старался работать с переводчиками. Хотя «виски, плиз» сказать мог!
В качестве руководителя отдела МИДа отец участвовал в Потсдамской конференции, (17 июля — 2 августа 1945 года) ставшей, возможно, важнейшей конференцией XX века (среди прочего, именно на ней Советскому Союзу был передан Кенигсберг). На память о Потсдаме у нас хранится фотография: Сталин, Трумэн и во втором ряду в зале заседания — отец.
В марте 1948 года председателем правления Госбанка стал Василий Федорович Попов. Укрепляя кадры, он попросил вернуть в лоно Госбанка отца, который и был назначен заместителем председателя правления и введен в состав правления банка. Отец согласился без особого желания — «что меня, как Фигаро, гоняют», тем более, в МИДе он за пять лет вполне освоился. Но постановление Совета Министров СССР от 17 апреля 1948 года, принятое по его вопросу, оспаривать было трудно. Тем более что оно было подписано председателем Совмина И. В. Сталиным.