ПУТЬ ХУНВЕЙБИНА

Жвания Дмитрий

Словом, год работы – в никуда! Каждый выпуск бюллетеня был сопряжен с большими сложностями, печатали мы его на ротаторе в квартире моей матери, краска разлетелась по всей комнате.

Нет, были, конечно, и приятные моменты. После событий в Москве 3-4 октября мы издали спецвыпуск бюллетеня, в котором объяснили, что события эти - свара внутри правящего класса и что разгромленная оппозиция не имеет ничего общего с настоящими коммунистами.

– Берите бюллетень коммунистов-революционеров «Рабочая борьба!» - кричали мы у проходной.

– Коммунисты? Вас же запретили! Отчаянные вы ребята! Давайте сюда ваш листок, - приблизительно так говорили

в ответ многие рабочие. Не успел Ельцин объявить коммунистов «вне закона», как народный интерес к нашей пропаганде вырос. Но это продлилось недолго. Вскоре продолжилось наше путешествие на край ночи. Не скрою: я надеялся, что Пьера и Lutte Ouvriere будут давать деньги хотя бы на выпуск бюллетеня. Но нет! Пьер с готовностью участвовал в обсуждении, что писать, а что нет, иногда сам писал статьи, но денег больше не давал. Наши неудачи он объяснял тем, что мы делаем неправильный бюллетень.

– Слишком мало заводской информации! Вы не умеете ее собирать. Чтобы ее получить, нужно постоянно крутиться у завода. А вы раздаете бюллетени и уходите, чтобы появиться через месяц, - разглагольствовал Пьер.
– Кроме того, нельзя исповедовать ложные взгляды и издавать хороший бюллетень (Пьер укорял за то, что мы отошли от троцкизма).

Он искажал факты, не хотел замечать, что мы после того, как утром распространяли бюллетень, в конце рабочего дня появлялись у проходной с газетой, или просто старались завязать разговор с кем-нибудь из рабочих, чтобы узнать, какой отклик получил наш бюллетень, о чем говорят в цехах.

В общем, мы на практике убедились, что методика Lutte Ouvriere в России не приносит результата. Но бросать выпуск бюллетеня было жалко. Так или иначе, он служил неплохим дополнением к газете, в логотипе которой все оставался профиль Троцкого. Чтобы наши взгляды на злободневные политические события сделать предметом обсуждения, мы рассылали бюллетень товарищам из других организаций, в редакции газет и журналов, просто заинтересованным людям. Теперь, когда есть Интернет, достаточно рассылать свои статьи по электронной почте и выкладывать их на сайте. Но тогда Интернета не было, то есть в России им еще никто не пользовался.

Кроме того, выпуск бюллетеня помог наладить то, что на жаргоне активистов называется «организационной рутиной»: каждый из нас знал, что и когда он должен сделать, чтобы не подвести товарищей. К нашей группе вновь примкнул Леша Петров (Леша-2), он участвовал в распространении бюллетеней, да и во всей остальной деятельности тоже. Леша познакомил нас со своим «контактом» Володей (так на активистском жаргоне обозначаются люди, которые заинтересовались организацией, ее идеями, практикой, но еще не изъявили желания стать активистами). Володя оказался неплохим парнем из рабочей среды и вскоре примкнул к нашей группе. Итого нас уже было пятеро.

Весной 1994 года, не прекращая выпускать бюллетень для рабочих Балтийского завода, мы стали искать контакты со студентами. И как это не странно – нашли. В лице одной девушки, она училась на первом курсе философского факультета университете, на кафедре политологии, звали ее Ира.

Правда, Ира была немного странной и нельзя сказать, чтоб очень привлекательной – типичная «девушка-ботаник»: в очках, с пластиной на зубах, в общем, «не родись красивой».

– Может быть, нам что-нибудь взорвать? – то и дело она спрашивала нас. Наверное, она слишком буквально восприняла то, о чем я рассказывал в докладе о героях «Народной воли».

– Еще не время, - успокаивали

мы ее. – Для того чтобы «что-нибудь взрывать», нужно обзавестись инфраструктурой: деньгами, фальшивыми паспортами, оружием, взрывчаткой, нелегальными квартирами, группой легального прикрытия, связями в силовых ведомствах.

Она кивала головой, но в ходе следующей встречи обязательно вновь задавала свой вопрос:

– Может быть, нам что-нибудь взорвать?

Так продолжалось до тех пор, пока на наше собрание не пришел Пьер и не устроил скандал. Он напустился на Яна за то, что тот не выполнил какое-то поручение. Конечно, Янек заслуживал порицания, но не такого публичного поношения! Пьер кричал, переходя на визг, Янек не мог даже слова вставить, чтобы оправдаться. Позднее Янек признался мне, что еще бы чуть-чуть, и он бы ударил Пьера по физиономии. Мы все знали Пьера, знали, что он порой ведет себя неадекватно. Но Ира была в шоке, она подумала, что все мы – марионетки этого француза, разочаровалась и вышла из организации. Правда, большой пользы она не приносила, но все же благодаря ей мы узнавали, как студенты университета относятся к нашей пропаганде.

В апреле мы распространили в «большом» университете и педагогическом университете листовку. Ее текст написал я, и он, текст этой листовки, очень показателен. По нему видно, как далеко я отошел от Троцкого в сторону идеологов народничества Петра Лавровича Лаврова и Николая Константиновича Михайловского. Начиналась листовка с эсеровского лозунга «В борьбе обретешь ты право свое!». Я решил наехать на студентов, задеть их и таким образом – взбудоражить.

«Под гром заявлений о реформе высшей школы государство стремится сделать из вас стадо конформистов – прислужников бюрократии и новой буржуазии, - писал я. – После позорного крушения сталинизма бюрократия отказалась от псевдомарксисткой идеологии в пользу похлебки из реакционных идей: от либерализма до православия и шовинизма. Мракобесие, возведенное в ранг государственной идеологии, приводит к деградации систему образования. Затхлость и рутина – вот отличительные черты современной высшей школы. И это понятно. Государство не нуждается в критически мыслящих интеллектуалах.

В то же время вы – студенты – аморфны и пассивны. В вашей среде стало даже модно подчеркивать свой аполитизм и кичиться позицией созерцателя. Часть же из вас (и немалая!) превратилась просто в жлобов. Отсутствием вашей активности пользуются разного рода сволочи – бюрократы всех мастей. Так, профсоюзный бонза Петербурга – местный лидер холуйской ФНПР Г.Макаров – визжал от радости: «Хорошо, что на митинге работников высшей школы нет студентов – силы, способной смести всех нас!». Точно подметил! Парижский май 1968 года и «жаркое лето» 1969 года в Италии показали силу студентов.

Но вам – протирающим штаны на студенческой скамье в сегодняшней России – далеко до тех, кто в мае 1968 года строил баррикады в Латинском квартале. Тогда – в Париже – достаточно было полиции переступить порог университета Нантер, как поднялась буря. Сегодня в России ОМОН патрулирует территории ВУЗов, нагло вторгается в общежития студентов – и ничего».

Листовка заканчивалась следующим абзацем:

«Конечно же, можно сохранять спокойствие и мечтать о мещанском благополучии. Но это удел обывателя. Истинный интеллектуал по природе своей нонконформист. Он не может не бороться с несправедливостью. Ибо в борьбе он обретает право свое – в борьбе за революцию!».