Путь к океану (сборник)
Шрифт:
Женщин и детей оставили на «Байкале», а остальные работали, спасая груз с полузатонувшего «Шелехова».
На следующее утро ветер стих и туман рассеялся. Гиляки, собравшиеся на «кошке», с готовностью помогали выйти на берег потерпевшим крушение и дали знать в Петровское, где все оказалось благополучно. Оттуда пришли две шлюпки. «Байкал» с приливом снялся с мели. Все слухи о несчастье в Петровском оказались ложными, а на сигнал о бедствии (пушечные выстрелы) ответа не было потому, что транспорты сели на мель в 10 милях от зимовья. Вследствие тумана они спустились к югу
Женщин и детей на баркасе переправили в Петровское. Вслед за баркасом на быстроходном вельботе Невельской сам повез жену.
Между грядою рифов и мысом – окончанием песчаной «кошки» – на отмелом входе в гавань Счастья волны Охотского моря рушились пенистыми гребнями.
– И всегда-то тут ходят буруны, – мрачно буркнул загребной матрос.
Екатерина Ивановна с тревогой следила, как тяжелый баркас, ныряя и взлетая на грозные гребни, пересекает опасную полосу. Баркас прошел благополучно, за ним стрелою пронесся вельбот. Наконец и спокойные, как в озере, воды гавани Счастья. Екатерина Ивановна, забыв только что пережитое ощущение опасности, жадно оглядывала местность, где суждено ей было провести, быть может, долгие годы.
Песчаная «кошка» шириною в километр ограждала с севера тихие воды озера-бухты. К югу виднелись низменные острова, а за ними гористый берег материка.
Вельбот обогнал баркас и ходко шел вдоль косы.
Среди мелкого, чахлого кустарника выглянуло несколько бревенчатых домиков.
Неподалеку несколько неуклюжих гиляцких юрт. На берегу сидели кучкой гиляки, одетые в собачьи шкуры мехом вверх. Несколько матросов ожидали приближения вельбота. Вдоль берега бегали и лаяли гиляцкие псы.
Картина была не из веселых.
Оставив Екатерину Ивановну устраиваться в Петровском с помощью жены штурмана Орлова, Невельской занялся спасением и разгрузкой барка, севшего на мель.
Тридцатого июля в море показалось судно. Еще издали по изяществу обвода и шахматной клетке пушечных портов вдоль борта, по ходу и всей «повадке» Невельской узнал военное судно. С тревогой поднял он к глазам подзорную трубу и увидел андреевский флаг. Это был русский корвет «Оливуца», пришедший из Кронштадта, чтобы нести крейсерскую службу на Тихом океане.
Корвет вошел в залив Счастья. Невельской и его сотрудники познакомились со вновь прибывшими. Команда корвета обращена была на разгрузку и разоружение барка, а часть офицеров вместе с офицерами «Байкала» и «Шелехова» составили комиссию для выяснения, почему так быстро и неожиданно затонул «Шелехов».
Обследование показало, что барк имел чрезвычайно слабое и ненадежное крепление.
Акт, подписанный капитаном Сущевым и другими офицерами, гласил, что «потопление барка «Шелехов» в спокойном песчаном заливе не есть крушение, но избавление команды и более половины груза от весьма вероятного крушения барка осенью в океане».
С помощью моряков «Оливуцы» весь груз «Шелехова», кроме соли и сахара, был спасен. Сняли с барка также такелаж и рангоут.
Из-за гибели судна, принадлежащего компании, у Невельского могли получиться большие неприятности, но комиссия офицеров флота под
Несомненно, не случись несчастья здесь, у берегов, оно произошло бы позже, при переходе из Петровского в Ситху, и при океанском волнении и свежем ветре барк должен был бы погибнуть со всем экипажем и грузом.
Первый же свежий ветер с моря не оставил на песчаном рифе и следов от злополучного судна. Это лишний раз подтвердило непригодность и слабость корпуса барка.
О гибели «Шелехова» лейтенант Бошняк в своих заметках об Амурской экспедиции пишет: «Это был едва ли не самый чувствительный удар для начинающейся Амурской экспедиции, послуживший поводом ко многим нелепым толкам, в особенности, когда на эту экспедицию и без того смотрели косо, потому что она задевала много личных интересов и можно сказать, что немногие желали ее осуществления»[38].
В спасательных работах большую энергию проявил мичман Чихачев с корвета «Оливуца». Незадолго до отхода корвета из Петровского Чихачев вместе с Бошняком (молодые люди успели подружиться) явился к Невельскому и просил помочь ему списаться с корвета и разрешить участвовать в экспедиции. Невельской был бы рад оставить у себя дельного мичмана, но для этого требовалось разрешение командира «Оливуцы». К счастью, Сущев быстро сдался на уговоры, и мичман Чихачев стал офицером Амурской экспедиции.
Девятнадцатого августа «Оливуца» ушла из Петровского.
XIV. ПЕРВЫЕ ШАГИ АМУРСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
Немедленно по выгрузке в Петровском и ликвидации последствий кораблекрушения Невельской приступил к проверке сделанного зимовавшими здесь Орловым и Гавриловым.
В самом зимовье были построены жилые дома и складочные помещения, хотя и тесные, но в общем достаточные для размещения в них членов экспедиции. Транспорт «Охотск» не смог выйти в море, так как буря и сильный ледоход выбросили его на берег и серьезно повредили расшатанный и гнилой корпус. Самое неприятное известие касалось устройства жилья в Николаевском посту.
Последним зимним путем Орлов, захватив с собой восемь матросов, отправился на мыс Куегда, чтобы построить дом для гарнизона Николаевского поста. Старый служака, с добродушным презрением относясь к воинственности «инородцев», не захватил с собой оружия. Когда он приступил к рубке леса, вокруг собрались гиляки и стали мешать рабочим. Маньчжуры строго приказали им не допускать русских селиться здесь, уверяя, что со вскрытием рек сюда придет войско для истребления русских и наказания тех гиляков, которые будут им содействовать. Возбужденная толпа явно не прочь была расправиться с русскими, не дожидаясь маньчжуров. Очень соблазнительно было воспользоваться инструментами и снаряжением маленькой экспедиции. Орлов, досадуя на свою непредусмотрительность, отступил, избегая стычки.