Путь к океану (сборник)

Тренев Виталий Константинович

Узнав подробности этого происшествия, Невель­ской сделал серьезный выговор Орлову за нереши­тельность.

Прежде чем приступить к выполнению программы исследований, необходимо было нейтрализовать по­следствия неудачной экспедиции Орлова.

В Николаевском посту была одна четырехвесель­ная шлюпка, вооруженная фальконетом. Откоманди­ровав Чихачева и топографа Попова для наблюдения и съемки берегов Южного пролива и южной части лимана, Невельской захватил с собой лейтенанта Бошняка, Березина и 25 человек вооруженных матро­сов и отправился по Амуру на вельботе и байдарке к мысу Куегда.

В Николаевском Невельской собрал гиляков и объяснил им, что они поступили очень плохо, пытаясь повредить русским и послушавшись маньчжуров. Ведь они же сами обращались

к Невельскому за защитой от несправедливостей и жестокостей маньчжурских купцов.

Гиляки цокали языком и смущенно разводили руками.

– Почему вы хотели напасть на Орлов-джангина? – спрашивал Геннадий Иванович. – Разве он пло­хой человек? Или он поступал с вами хуже, чем маньчжуры?

– Нет, нет! – заволновались гиляки. – Они зна­ют, бачка, – переводил Афанасий, – они больно хоро­шо знают, Орлов-джангин больно хороший человек. Он нам совсем, как свой человек! – Афанасий объяс­нил, что гиляки хотели напасть на русских не по доброй воле, их запугали маньчжурские купцы. А сами они не хотят русским плохого.

Дело прояснилось.

Несколько маньчжуров находилось в одном из ближних селений, и как раз они были из тех, кто воз­буждал гиляков против новых пришельцев. Невель­ской потребовал их к себе и устроил суд. Единодуш­ные показания гиляков обвинили торговцев не только в антирусской агитации, но и в притеснениях и жестокостях, которые они чинили над местными жите­лями.

Сделав внушение купцам, Невельской приказал высечь нескольких из них в присутствии толпы ги­ляков.

Несмотря на то, что во флоте телесные наказания были обычны и повседневны. Невельской почти нико­гда не прибегал к ним. Эта решительная мера была вызвана чрезвычайными обстоятельствами и наглядно показала маньчжурским купцам, что они должны со­образовать свое доведение с требованиями Невельско­го. Геннадий Иванович понимал, что это, наверное, не последняя попытка бродячих купцов не допустить порядков, устанавливаемых им на Амуре.

Борьба с маньчжурскими торгашами была далеко не единственной проблемой для Невельского. Препят­ствия, беды, опасности грозили со всех сторон. И про­тивопоставить им он мог только свою волю и само­отверженность да мужество своих помощников.

Действительно, Невельской был отправлен на Амур с поручением очень незначительным: для «расторжки с гиляками». Ему запрещено было «касаться» каких-либо местностей на Амуре, кроме Петровского и Николаевска. Геннадий Иванович уже испытал, чем может грозить ослушание. Но он предвидел, какой вред может принести отечеству трусливая политика Нессельроде и Чернышева. Он понимал также, что Муравьев недооценивает значение Амура и гаваней, расположенных южнее устья реки, хотя и сознает не­обходимость для России иметь твердые, надежные позиции на Тихом океане.

Увлекшись Петропавловском и Авачинской губой, Муравьев уже в этом году вложил большие средства в постройку там крепости и прокладку дороги из Якутска в Аян – для снабжения Петропавловска.

Невельской был убежден, что затраты эти – бро­совые. Видя истинное положение вещей и угадывая тяжелые последствия ошибочных и недальновидных действий правительства и самого Муравьева, он не мог ограничиться «расторжкой с гиляками».

Твердо решив не отступать с намеченного пути и идти на все жертвы, Невельской думал над тем, как привести в исполнение свое намерение – открыть гла­за правительству на важность Амура для Сибири, тихоокеанских побережий и для всей России. Как до­казать то, что очевидно и что подтверждается даже маньчжурскими купцами, то есть независимость низовий Амура и племен, здесь живущих, от Китая? Кроме того, нужно найти на берегах Татарского про­лива бухты – будущие гавани, порты. Гиляки и голь­ды уверяли, что такие бухты существуют. Но для того, чтобы описать их, исследовать всесторонне и занять военными постами, нужны большие средства. А в рас­поряжении Невельского всего 17 тысяч рублей в год, ни одного мореходного судна, мало людей. Было еще одно серьезнейшее препятствие на пути Невельско­го – недоброжелательство Завойко и всех деятелей

Российско-Американской компании, недовольных его открытиями.

Планы Невельского не ограничивались рамками инструкции. Экономически экспедиция зависела от Российско-Американской компании, то есть от того же Завойко, благодаря его связям и положению. Как представитель компании, Завойко был в первую оче­редь заинтересован в доходах, которые должны были поступать от новой фактории. Как человек мстительный и недобрый, он не забыл о неприятностях, кото­рые ему пришлось перенести в связи с открытиями Невельского.

Таким образом, в смысле снабжения и снаряже­ния Геннадий Иванович зависел от человека, не толь­ко чуждого его замыслам, но и враждебно настроен­ного.

Невельской внимательно приглядывался к своим помощникам.

Орлов, неутомимый, опытный в зимних и летних путешествиях, закаленный и не боящийся лишений, знающий туземные языки.

Бошняк, молодой, полный сил и энергии, хорошо знающий основы картографии и штурманское дело, мечтающий о патриотическом подвиге и фанатически преданный самому Невельскому.

Чихачев, мичман, ни в чем не уступающий Бошняку.

Березин, «якутский мещанин», настоящий саморо­док, найденный Завойко. Решительный, отважный че­ловек, очень умный, великолепно ориентирующийся, легко читающий карту и умеющий делать глазомер­ную съемку. Березин знал тунгусский язык и был при­вычен к суровым условиям летних и зимних путеше­ствий. Понимал задачи, стоящие перед Невельским и с радостью готов был ему помогать. Но по должно­сти приказчика Российско-Американской компании он обязан был заниматься торговлей, а не «бесцельны­ми», с точки зрения Завойко и других, странствиями.

Тунгус Афанасий, человек необыкновенной вынос­ливости и мужества. Добряк и всеобщий любимец, трогательно привязавшийся к Орлову и полюбивший Невельского. Отличный стрелок и знаток обычаев и наречий приамурских народов. Неоценимый сотрудник.

Гиляк Позвейн, надежный и опытный проводник и переводчик.

Штурман Воронин, офицер знающий и стара­тельный.

И, наконец, гижигинские казаки Белохвостов, Парфентьев, Васильев и другие. Потомки завоевателей Анадыря и Камчатки, люди отважные, закаленные, от рождения приученные ко всем суровостям почти по­лярного климата и ко всем лишениям и трудностям, которые неизбежны были при изучении края.

Судьба послала Невельскому надежных сотруд­ников, и это обстоятельство во многом способствова­ло успеху его трудного подвига. Геннадий Иванович уехал в Петровское, оставив начальником Николаевского поста Николая Константиновича Бошняка. Бошняк, Березин и несколько матросов поселились в па­латках. Матросы принялись за постройку зимних помещений. Бошняк помогал им в меру сил и умения, а Березин торговал с гиляками.

Несмотря на то, что в Николаевске после отъезда Невельского началась поистине авральная строитель­ная работа, весь ритуал и распорядок военного поста соблюдался очень строго. В определенное время су­ток – в восемь часов утра и в момент захода солн­ца – в торжественной обстановке совершались подъ­ем и спуск военного флага. На батарейке, у флагшто­ка, где стояло одно орудие, день и ночь дежурил ча­совой.

В Петровское зимовье Невельской прибыл в раз­гар строительных работ. Песчаная «кошка» была усе­яна щепой, стучали топоры. Гиляки подвозили лес, ошкуривали его, а матросы из сырых бревен делали срубы для казарм, магазина и «губернаторского до­ма», в котором должен был жить Геннадий Иванович с женой. Это был домик размером 5X9 метров, с простыми глинобитными печами, с пазами, конопаченны­ми мхом.

Невельской строжайшим образом наблюдал за тем, чтобы гилякам, местным и пришлым, а также гольдам, самагирам не только не причинялось никаких обид, но оказывалось полное уважение. Он суро­во взыскивал со своих подчиненных за насмешки над местными обычаями или за притеснения жителей. Он стремился к тому, чтобы гиляки улучшали свой быт, добровольно перенимая русские обычаи. Невельской и Екатерина Ивановна показывали пример человеческого, достойного отношения к ним.