Путь к ОкеануПовести и рассказы
Шрифт:
— Нужно решить две проблемы, — заявляет Дрон, — как обменять баксы, и где потом посидеть в тепле.
— Да легко, — и Гала увлекает нас к ближайшим ночным комкам, — купим у знакомого барыги за зелень всё, что угодно, по хорошему курсу, а посидим у меня, мама, по-времени, уже должна уложить ребёнка и уйти.
Сказано — сделано, затариваемся и идём к Галинке, уже разбившись на пары из своих снов (дамы довольны таким раскладом — видимо им снилось нечто подобное). По дороге мы с Дроном решаем вскрыться — будь, что будет, понимаем, что дальше корчить из себя коммерсов противно и не в масть. Девчонки долго хохочут над нами.
— Во дурачки,
И всем становится легко и свободно.
У Галы оказалась уютная комнатка со спящим за ширмой трёхлетним сынишкой. Девчонки быстро соорудили нехитрую поляну и мы стали обсуждать предстоящую встречу нового года. Подруги оказались настолько простыми, без заморочек, и неглупыми женщинами, что даже нам, прожжённым авантюристам, стало стыдно за навешанную поначалу лапшу.
— Давайте выпьем за тех шалав из общаги, — предлагает Жанна, многозначительно глядя на меня, — ведь если не они — этой встречи могло бы и не быть.
И решили мы встречать Новый год у Галы. Поручили дамам закупить продукты по своему вкусу, а уж в выборе спиртного равных нам не было. Всё бы хорошо, но я на радостях так наклюкался, что заклинился на чувстве ответственности — что бы ни случилось — пожар, наводнение, землетрясение, но я должен был сменить боцмана на вахте. Так и ушёл, как меня ни уговаривали, чем жутко обломал Жанну, у которой горело желание в глазах. Покуист Дрон, естественно, остался у Галы.
На следующий день, проснувшись в глубокой абстиненции и поскрипев не смазанными мозгами, понимаю, что это был не сон. «Вот баран, — думаю, — такой облом вряд ли кто простит, и наверняка с утра перевесит наш первоначальный писдёж — ложь всегда запоминается ярче, чем правда. Так что продолжения не будет». Легко выкладываю всё из головы и топаю похмеляться на другой борт в каюту напротив. Пацаны язвят насчёт наших беспонтовых хождений, я лениво отбрыкиваюсь, вдруг стук в дверь… и появляется ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ — в виде Галы!
— Здравствуйте, где можно найти Декса?
Быстро сориентировавшись подлеченным мозгом (вспоминаю, что Гала, работающая в заводе, должна зайти ко мне за баблом на продукты), нарушаю немую паузу:
— Ты, к счастью каюты попутала, — и увожу её от обалдевшей толпы.
Боже, как они нас заепали, голодные ублюдки! Пока мы обсуждали за чаем, что прикупить, каждый находил предлог, чтобы заглянуть и раздеть Галу глазами, пока, наконец она не выдержала:
— Что, я так сильно отличаюсь от резиновых женщин?
Покрасневший очередной визитёр не нашёл, что ответить и спешно ретировался. После этого нас оставили в покое.
— Жанна готова порвать тебя за вчерашнее.
— Да уж, передай, что на Новый год не разочарую, — заверяю я, провожая Галу до трапа, и бегу оповестить Дрона, что всё в ёлочку.
Я ходил по палубе, прихлёбывал из баночки «Чёрную Смерть» и нервно отсчитывал минуты в предвкушении хорошей гулянки. С боцманом, которому было покую, где напиться, давно уже было оговорено, что он отстоит пропущенные мной часы за хорошую опохмелку.
— Что, с этой брюнеточкой зажигать будете? — спрашивали меня каждые полчаса остающиеся на судне, жутко завидуя.
— Ага, а вы тут в бутылочку не забудьте поиграть в суровом мужском кругу, — издевался я.
— Уходишь, ренегат? — спросил капитан.
Даже он не мог меня остановить, и понимал это. А я понимал, что как себе не лги, а иду не просто покуражиться,
Наконец, наступил долгожданный вечер и я сдал боцману вахту. Гораздо веселее обстояли дела у Дрона. Он тоже прикладывался к банке в течении дня и к вечеру был уже в пьян в лоскуты. Обмотав шею длинным шарфом, в распахнутом плаще, с открытой головой, припорошенной снегом, он походил на поэта времён декаданса. Пока мы выбирались с завода, заплутав в бесчисленных складах, он громко декламировал кабацкую лирику Есенина под одобрительный лай местных собак. Когда, писданувшись с последнего забора, мы оказались в посёлке, друга понесло окончательно — он здоровался за руку с каждым встречным мужчиной и пытался расцеловать каждую женщину, независимо от того, со спутником она была, или без. Кульминацией стал перескок в три прыжка с разбега через старенький «Москвич» на глазах у изумлённой толпы местных мужиков. Бить не стали — с прославившимися своим буйным нравом рудовозниками здесь не связывались даже менты. Тут мне уже надоел этот цирк, и я доставил Дрона до места, крепко взяв под локоть. Девчонки только ахнули от такого вида.
— Ничего, ещё есть время и пара капель нашатыря на стакан воды, — заверил их я, зная удивительное свойство друга моментально трезветь при необходимости.
— Главное, чтобы ты таким, как вчера не был, — зловеще намекнула Жанна, целуя меня.
Я отволок Дрона на диван и отправился на кухню помогать хозяйкам.
И вот мы все в сборе за накрытым столом, включая протрезвевшего Дрона и малого Санька, сидим и ждём боя курантов. Все вдруг примолкли, даже малыш, тихо сопя, играет моими чётками. Слова нам уже не нужны — люди, ставшие родными друг для друга за сутки, мы чувствуем себя так, будто нас связывает целая жизнь, и в эти минуты это действительно так. Мы сидим в ожидании чего-то неуловимо замечательного, что нависло над нами и вот-вот произойдёт, и мне немного грустно от понимания того, что всё уже происходит, что это и есть те краткие минуты счастья, которые быстро пролетают и не повторяются. Кажется, понимает это и Жанна, прильнувшая ко мне. Мы впитываем каждый миг этого удивительного ощущения, проходящего сквозь нас, которое, увы, невозможно удержать и повторить — остаётся лишь память о нём.
Кайф обломала мать Галы, зашедшая поздравить дочь и уложить внука. Мы вынырнули из волны эйфории и засобирались на ёлку в центре посёлка, где уже вовсю отрывалась часть команды с обоих пароходов. Побесилась немного и наша небольшая компания, но мне и Жанне было совсем не до этого — нас распирало от желания, мы чувствовали это в каждом взгляде и прикосновении и готовы были заняться любовью в первом попавшемся подъезде. Выручил, как всегда, Дрон:
— В колонну по-двое, и ко мне, у нас дед в отпуск уехал, а я его хоромы арендую.
Щедро одарив коньяком и шоколадом бабку на проходной, мы пробрались по тропке меж сугробов на Дронову посудину, где он, как гостеприимный хозяин, предоставил нам с Жанной спальню деда, оставшись с Галой в гостиной. Уже не контролируя страсть, переполнявшую нас, мы сорвали одежду, и, наконец, слились в одно целое. Не стало больше ничего — ни железа, зажатого во льдах канала, ни посёлка, вступившего в новый год, ни целого мира вокруг — была только замкнутая в себе крупинка счастья в бесконечности вселенной.