Путь к себе
Шрифт:
– Если «альбатрос» будет вести себя хорошо, так и быть, в следующий раз уважим, – состроила глазки симпатичная Маша.
Рассыпавшись в благодарности, я зашагал готовиться к предстоящей встрече. Однако, особой нужды в этом не было: пару лет назад хорошая женщина, с большими сексуальными запросами и эротической фантазией, серьезно потратившись, сделала из моей просторной гостиной уютную комнату, задрапированную красивыми гобеленами. Но стоило раздвинуть драпировку – и комната превращалась в небольшой зал с мерцающими зеркалами и различными приспособлениями для сексуальных утех. Из всего этого мне нравилось лишь большое кресло у камина
Альбина слыла легендарной личностью. Будучи молодой адмиральской женой она прославилась любовными похождениями, и поскольку в покровителях недостатка не было, оставшись вдовой, жила в свое удовольствие. В восьмидесятом году приехавший на олимпиаду богатый зарубежный гость – спонсор одной из команд, разыскал свою дальнюю родственницу. Это была Альбина. Она так обворожила новоявленного дядюшку, что вскоре, умирая, он завещал ей огромное состояние. Настолько большое, что этим занялся комитет – изъял в пользу государства «львиную долю», разрешив распоряжаться остальным как заблагорассудится. Но под контролем…
Она приобрела шикарную квартиру в центре, большую дачу на побережье и стала ещё активнее заниматься «любимым делом». Участники ее мероприятий, зная о надзоре, относились к этому спокойно: «аморалки» особо не боялись, но языки не распускали. Альбина пыталась привлечь и меня в свое свингерское сообщество:
– Комитета можешь не бояться, им известно о нашей дружбе.
– Зачем же ты меня подставляешь?– рассердился я.
– Нисколечко… Мой куратор сказал, что ты со своим своенравным характером их не интересуешь, так как в твоем патриотизме они уверены. Но высоких должностей тебе уже не видать. Так что добро пожаловать в наше свободное братство.
О том, что по моему служебному росту есть ограничения мне было известно, но участие в их «свальных» забавах не прельщало… Мы договорились: пока
не найдется куда перевести весь этот «антураж», в мое отсутствие она может
им пользоваться.
Как-то, незадолго до выпуска из училища, мы пригласили на дружескую вечеринку в качестве почетного гостя старого «маримана», ведавшего каптеркой. Подвыпив и расчувствовавшись, он произнес тост, и некоторые из нас даже записали его: «Господа будущие офицеры! Вы превзошли многие науки, но всё же вы пока – «щеглы». Потому что есть еще одна наука, трудная и важная, возможно самая важная по жизни – наука любить женщину. И тот, кто освоит ее, будет счастлив, независимо от званий и должностей. Будьте счастливы!» Несмотря на возраст, близкий к «элегантному», я всё еще числил себя курсантом по этой части, но не расстраивался, помня слова классика, что учиться никогда не поздно.
Нина появилась как по волшебству, улыбаясь откровенными глазами. В Одессе про такие говорят – «ляцкие».
– Я отпросилась на завтра – у нас целый день и две ночи… – и запросто перейдя на «ты», прищурилась оценивающе. – Не многовато для тебя?
Предвкушая, как нескучно нам будет, я, для начала, попросил ее полураздеться. Она прекрасно поняла меня: нашла в гардеробной нужные вещи и вышла в блузке, чулках с широкими резинками и сабо на высокой платформе. Больше на ней ничего не было.
Пока она «одевалась», я раздвинул гобелены, и ее отражение в зеркалах, подсвеченное последними лучами солнца, притягивало своей вульгарной красивостью.
– Ну что, укатали «сивку» крутые горки? – сладко потянувшись осведомилась юная распутница.
– Твои горки, радость моя, укатают кого угодно…
Она грустно улыбнулась.
– Мы, наверное, больше не встретимся… Жаль.
– А что так?
– Парень, с которым я сейчас гуляю, – ревнивый психопат, и если узнает – убьет меня или тебя.
– Какие-то шекспировские страсти, – рассмеялся я.
– Зря смеешься, это серьезно, – вдруг глаза ее заблестели. – А ведь тебе нравится Ирочка, ты под хмельком что-то такое говорил!
Я действительно говорил, и больше того – думал о ней.
– А что, – продолжала Нина, – она классная девчонка, а ты отличный мужик. Можно попробовать – я помогу…
Нина приподнялась, вопросительно глядя на меня.
– Каким образом? – заинтересовался я. – И что это ты так загорелась?
– Знаешь, Ира мне нравится, она какая-то особенная… А с этими
пацанами ничего хорошего ей не светит. Ты ведь не обидишь? – в ее глазах мелькнула обеспокоенность.
– Не обижу, конечно… Ну, давай свой изощренный план.
– Всё просто – в субботу мой парень с другом уедет в город, и я уговорю Иру пойти к тебе в гости. Потом технично оставлю вас, а дальше – как сумеешь. Сумеешь ли?
– Постараюсь… И буду тебе очень обязан.
– Ладно, – прильнув, прошептала она. – Полюбимся на прощанье…
***
Незадолго до назначенного времени я, как мальчишка перед первым свиданием, нервно расхаживал по двору, поглядывая на улицу. Увидев подружек, гостеприимно распахнул калитку и залюбовался смутившейся девочкой в светлом платьице с полураспущенной косой на груди. Мы прошли по моему саду и остановились возле беседки, увитой диким виноградом.
– Кто же за всем этим присматривает? – поинтересовалась Нина.
– Треть дома, с отдельным входом, бесплатно занимает пожилая супружеская пара – родители одного из моих офицеров, – пояснил я. – Свою квартиру в Питере они уступили семье сына, а сами постоянно живут здесь, пользуясь небольшим участком земли и ухаживая за моим жильем и садом.
– Неплохо устроились, – одобрила Нина.
Я не стал уточнять, к кому это относится, слушая Иру, которая, ссылаясь на опыт, приобретенный в большом саду родительского дома, со знанием дела рассказывала об особенностях разных плодовых деревьев. Она уже не смущалась, лишь слегка порозовела, поймав мой влюбленный взгляд.
Смеркалось, я прошел в дом, разжег камин и пригласил девушек. Заметив, с каким интересом Ирина вглядывается в картины, выполненные в необычной манере, я кратко прояснил завуалированную фривольность авторской мысли. Эротика картин раскрылась настолько откровенно, что Ира даже растерялась, и я, чтобы развеять возникшую неловкость, постарался рассмешить ее историей приобретения причудливых заморских безделушек, украшавших каминную полку. Было видно, что своеобразие моего жилища Иру впечатляет, а вот Нина, удобно расположившаяся в знакомом ей кресле и с ехидцей наблюдавшая за нами, слегка беспокоила: «Уж не передумала ли она?..». Словно почувствовав это, Нина пожаловалась, что перегрелась у камина и, с нашего позволения, немного погуляет в саду. Когда она исчезла за калиткой, я запер дверь и вернулся в комнату.