Путь к себе
Шрифт:
В воскресенье я встретила его, шествующего во главе семейства: жены-толстушки и трех детишек от года до пяти. Он лишь небрежно кивнул, здороваясь, но по ненавидящему взгляду супруги стало ясно – меня уже записали в любовницы. При следующем «нечаянном контакте» я резко дала понять, что мне это очень не нравится, и дружба наша закончилась.
***
Основную промышленность города составляли три текстильные фабрики, и среди множества приезжих девчонок местные парни чувствовали себя королями. На танцах в Доме культуры, всегда подвыпившие, они беспардонно
В пятницу меня вызвали к директору. В приемной, стучавшая на машинке секретарша, приветливо кивнула:
– Присядьте, он скоро будет…
Лет сорока пяти, красивая, ухоженная, она держалась с изысканной манерностью. О ней рассказывали, что когда-то, бросив столичный театр, она умчалась за большой любовью на край света. Любовь закончилась трагедией…
Только через много лет она смогла приехать к больной матери и, схоронив ее, осталась в родном городе. Будучи хорошей портнихой, шьет по заказам жен городского начальства, а также для девчонок из театральной студии, в работе которой принимает активное участие.
– Наверное, скучновато вам у нас… На танцы ходить перестали, местного «казанову» отшили. Чем занимаетесь? – поинтересовалась она.
Ее осведомленность и доброжелательный тон располагали к общению, и я пожаловалась на отсутствие хороших книг.
– Это поправимо. У меня прекрасная библиотека. А театром не увлекаетесь? В Доме культуры, хорошая театральная студия.
– Как-то не очень, – виновато ответила я. – В школьном драмкружке пыталась, но ничего не получилось.
– Получится, у вас хорошие данные. Сегодня вечером я свободна, приходите, выберем вам книжки. Придете? – и, не дожидаясь ответа, объяснила, как пройти к ее дому. – В девятнадцать часов жду вас, Ирочка.
Я удивленно посмотрела на нее, зная, что мы не знакомились.
– А меня звать Изольда Андреевна. Вот и директор, – заметила она, услышав тяжелые шаги в коридоре.
После работы я надела свое лучшее платье и отправилась в гости. Конечно, я не ожидала увидеть ее в затрапезном халате и стоптанных тапках, но когда она открыла дверь в ярко освещенную прихожую, я застыла, очарованная… Длинный халат из темного атласа с розовыми переливами облегал стройную фигуру. Рассыпанные по плечам каштановые волосы оттенялись гранатовым ожерельем. Алая помада красиво очерченных губ гармонировала с переливами халата. Из-под него виднелись изящные мягкие туфельки в тон ожерелью.
– И что же мы стоим? Проходите… – она взяла меня за руку и повела в комнату. На ходу я скинула свои лодочки, убого смотревшиеся в обстановке прихожей.
– Я приготовлю кофе, а ты ознакомься с моей «шкатулочкой», – она кивнула на комнаты, и то, как она перешла на «ты», выглядело вполне естественно. Приоткрыв дверь, я заглянула в одну из комнат. Это была гардеробная: на полках лежали отрезы разных тканей, на столе стояла швейная машинка. А большая комната убранством действительно напоминала шкатулку из восточной сказки: мягкий
Выполненная в мрачных тонах, с широкой кроватью и волнами шелка над нею, она производила странное впечатление. «Не очень-то здесь заснешь», – подумалось мне.
Часть стены в «шкатулочке» занимали стеллажи с книгами. Я с интересом разглядывала их, читая имена авторов на корешках, и, слукавив, словно ничего не знала о нем, указала подошедшей Изольде Андреевне на трехтомник «Маркиз де Сад».
– А это кто?
Она шутливо сконфузилась.
– Это не для маленьких девочек, – и пригласила к накрытому столику.
Мы пили кофе, а после разговора о драматической студии незаметно перешли к моей персоне. Она заинтересованно и внимательно слушала, и я разоткровенничалась, поведав обо всех своих горестях и печалях. Когда я рассказала о несостоявшейся любви, о «Мадам Брусникиной», Изольда Андреевна сочувственно прошептала:
– Бедная девочка… – и, помолчав, оживилась. – Не думаешь ли ты, что всё это, – она повела рукой, – приобретено на секретарскую зарплату? Не буду скромничать: я первоклассная портниха и обшиваю дам местного «бомонда». Надо сказать, мое мастерство недешево им обходится. А на тебе, наверное, лучшее платье?
Я смущенно кивнула.
– А ну пройдись-ка, девонька моя – полюбуемся на тебя.
Стесняясь, я прошла по комнате.
– Неплохо…
Она в нескольких местах прихватила платье булавками.
– Погуляй-ка еще немножко. И запомни: у тебя классная фигура, красивая попка, – она ласково провела ладонью по моим ягодицам. – Ты должна это чувствовать, должна себе нравиться, и тогда поневоле твои движения наполнятся этими ощущениями и передадутся окружающим. Ну, пройдись… Так уже лучше – ты способная ученица, вот только платьице подкачало, но не беда… Есть интересная ткань, и мы соорудим тебе потрясающую вещь.
– Что вы, Изольда Андреевна. У меня денег таких нет…
– Могу я себе позволить иногда не быть меркантильной? – она сделала приглашающий жест. – Встань вот здесь, возле зеркала, сними платье и надень примерочные туфли. Всё должно быть точно до миллиметра.
Я понимала, что отказавшись, обижу ее, но было еще одно обстоятельство…
– Изольда Андреевна, может быть в другой раз.
Она в недоумении подняла брови.
– Почему?
Запинаясь, я объяснила, что у нас на этаже, как обычно, не работал душ, и я чувствую себя не совсем комфортно.
– Это проблема, – улыбнулась она. – Но мы, конечно же, решим ее – возражений не принимается, – и провела меня в ванную комнату.
Наверное, благодаря мягкому свету и розовому кафелю, отражение в затуманенных зеркалах было нереально красивым, и я нисколько не смутилась, когда Изольда Андреевна, положив на тумбочку белье, задержалась, одобрительно разглядывая на меня. При виде кружевного гарнитура я оробела и, приоткрыв дверь, растерянно спросила:
– Изольда Андреевна, мне можно это надевать?