Путь к себе

Купцова Елена

— На ком? — отсутствующим голосом спросил Митя.

Они мирно прогуливали лекцию по истории. Народу в кафеюхе было совсем мало, и Митя сам не заметил, как отключился.

— Как — на ком? На Наталье, естественно. А то еще вильнет хвостом, как твоя Лика. Ой, извини, старик, — спохватился Нико. — Глупость сморозил.

«Если бы, — горько подумал Митя. — Все, правда».

— Не вешай носа, Димон, все еще образуется, — с деланной бодростью продолжал Нико.

— Что ты меня уговариваешь? — раздраженно сказал Митя. — Тебе, наверное, лучше меня все известно.

— Да-а-а,

увели девушку. Прямо из стойла, — прокомментировал Нико. — Фотографы-порнографы.

Митя поморщился.

— Да у нас и не было ничего.

Ночь, земным двор, шелест листвы на ветру, ее губы. Митя скрипнул зубами. Не было ничего, ха!

— Угу. Ты только отвлекись. Сам не заметишь, как вес пройдет. Я вот тоже влюблен в нее был на первом курсе. И ничего, жив.

Митя смерил его насмешливым взглядом. Нико, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Давай сегодня в Иняз зарулим, а? Там такие бабы, и все как одна девственницы. Хотя мне нельзя. — Нико сокрушенно покачал головой. — Наталья не поймет. И как это я ухитрился так влопаться!

— Я, пожалуй, отвалю, — сказал Митя, вставая. — На сегодня хватит. А ты женись, и поскорее, пока она не пeредумала.

— Кто это тут собирается жениться и на ком?

Оба как по команде повернулись. У столика стояла Вика, покачиваясь на высоченных каблуках. Черный свитер туго обтягивал высокую полную грудь и пухлые складочки на боках. Заметив, куда они смотрят, она попыталась поглубже втянуть живот, но лишь задохнулась и покраснела.

— Присядь, Виктория, в ногах правды нет. — Нико pадушным жестом указал ей на стул. — Составишь мне компанию, а то этот хмырюга совсем разленился. Не успел прийти и уже линяет.

— Ты уходишь? — спросила Вика т быстро добавила: — Я тоже. Проводишь до метро?

— Пошли, — нехотя согласился Митя. — Пока, Нико.

— Давай-давай, сачок, — проворчал тот и выудил из сумки затрепанный учебник. — Хоть историю почитаю, раз все равно за вас всех отдуваться на семинаре.

— Куда пойдем? — Виктория выжидательно смотрела на Митю.

— Как куда? Сама же сказала до метро.

— Это я так, для отвода глаз. Чтобы у Нико лишних вопросов не возникло. Прогуливать — так с музыкой. Мне дядя как раз обалденные пласты подкинул. Майлс Дэвис, записи семьдесят восьмого года. Убойная труба.

— Давай как-нибудь в другой раз, и ребят позовем, — промямлил Митя. — У меня тут встреча одна…

— Встреча у него, — хмыкнула Вика. — Мне-то хоть мозги не пудри. Ходишь как побитая собака, а она трахается со своим жлобом направо и налево. И охота строить из себя идиота. Все уже за животики держатся.

— Пошли!

Митя стремительно развернулся и, схватив ее за руку, потащил за собой. Вика от неожиданности чуть не слетела с каблуков и, подпрыгивая, засеменила за ним.

«Только бы она не говорила ничего, — думал Митя, крепко сжимая ее руку. — Только бы она больше ничего не говорила».

Звонок прозвенел неожиданно, когда она уже перестала ждать и почти убедила себя, что все закончилось само собой и самым наилучшим образом.

— Привет, принцесса!

Его голос в трубке звучал как всегда беззаботно,

будто не было этих мучительных дней неизвестности и ожидания, будто ничего и не произошло. А может, и вправду ничего, усомнилась на минуту Лика.

— Я вот только вчера спустился с небес на грешную землю. Залет, доложу тебе, был капитальный. Все как в тумане. Я тебе, случайно, не звонил?

— Нет, — холодно ответила Лика.

— Вот и славно. — Он хмыкнул. — Славно. Тебе вряд ли это было бы о кайф.

— Представляю.

— Не представляешь. Ты много чего себе не представляешь, моя девочка. И, слава богу! В этом секрет твоей прелести. Но сегодня я бодр, мозг мой ясен, как никогда, и я снова готов припасть к твоим ногам.

— Стоит ли?

— Что значит стоит? Испытай меня! Никто еще ни разу об этом не пожалел.

— Я в восторге от твоего самомнения.

— Еще бы! На том стоим. Кроме того, хочу предложить тебе одну небольшую экскурсию.

— Куда?

Слово вырвалось само собой, прежде чем она успела прикусить себе язык.

— Вот это другой разговор! Чую здоровое любопытство, вернее, нездоровое. Это уже кое-что!

— Рано радуешься. Я не…

— Поздно, летка, поздно! — ликовал он — Я тебя зацепил, признайся. Не лукавь с папочкой Виталием. Экскурсия — закачаешься! Московское дно!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты меня удивляешь! Горького, что ли, давно не перечитывала? Притоны, ночлежки, бордели, сутенеры и торговцы детьми. Все прелести ночной жизни народа. Один знакомый американец сказал, что если получатся стоящие фотографии, он их пристроит в какой-нибудь журнал. Там сейчас все русское нарасхват.

— А как ты снимать там будешь? — полюбопытствовала Лика. — Никто же не даст.

— Исхитрюсь как-нибудь. У меня свои профессиональные секреты. Ну как, согласна?

Лика понимала, что опять ввязывается во что-то сомнительное, но авантюрная жилка взяла верх. Настоящие репортеры от таких предложений не отказываются.

— Так и быть. Где и когда?

— В десять у пригородных касс Казанского вокзала. Бриллианты надевать не обязательно.

Народу в зале было немного, и она сразу увидела его. Он стоял, прислонившись спиной к колонне, и цепким взглядом осматривал проходивших мимо людей. Лика подошла незаметно, тронула за плечо.

— Привет! Ты похож на охотника, выслеживающего дичь.

— Плохо. Не думал, что это так заметно. А ты еще красивее, чем я помню. Потрясающе выглядишь, даже в этом тряпье.

Лика посмотрела на свои видавшие виды джинсы.

— Лихой комплимент. Я сразу почувствовала себя лучше.

— Зато от сердца. Пошли, потолкаемся среди публики. Может, и набредем на что-то впечатляющее.

Он небрежно запахнул свободную кожаную куртку, и не торопясь пошли по вокзалу.

В переходах, в залах ожидания, повсюду на скамьях, на чемоданах и баулах, на голом полу дремали усталые люди с помятыми лицами. Молодая мать кормила грудью младенца. Какой-то всклокоченный мужчина украдкой мочился в углу, видно, чтобы не отходить далеко от своих вещей. Тут же ели, пили, играли в карты на сдвинутых ящиках.