Путь к себе

Купцова Елена

— Я очень рада, что встретила вас. Вы многому меня научили.

— Чему, например?

— Воспринимать жизнь как она есть, с открытым забралом, а не прятаться от нее. Я всегда это умела, но вдруг разучилась. Тут-то и появились вы.

— Значит, он больше не является вам в оконном стекле?

— Нет. — Лика качнула газовой. — Нет. Он живой человек, а не призрак. И если эта боль останется во мне, я научусь любить ее.

— Это мудро.

— А знаете, я хотела бы остаться здесь подольше, в этом городке, где верхние этажи выдаются над нижними, чтобы

защитить их обитателей от солнца, где пестрые ковры свисают с балконов и повсюду пахнет кофе и пряностями. Он напоминает Южную Италию или Грецию.

— Верно. Кого здесь только не было! И греки, и римляне, и турки. Приходили и уходили, оставляя каждый свой след. Я бы тоже здесь задержался, но уж слишком много туристов. Эти, правда, тоже уйдут через пару месяцев. Конец сентября здесь самое благословенное время. Еще тепло, а лишних никого нет.

— Вот тогда я и приеду.

— A что, это мысль! — воскликнул Зак. — Дадите мне знать, и я приеду тоже. Встретимся на будущий год в Несебре.

— В конце сентября.

— Только тогда.

— Решено.

— А теперь выкладывайте, зачем вы меня искали.

Пауза. Удинленныи взгляд.

— Я вас искала? Разве?

— Искали-искали, душенька. В Варне, у собора. Дело в том, что я — Матадор.

Она исчезла так внезапно, что он не успел ничего понять. Помчался за ней почти, в чем был, в костюме, натянутом на голое тело. Картина та еще. Дмитрий Холмогоров, заместитель генерального директора телеканала «Седьмое небо», несется по гостинице «Олимпик-Пента» почти в исподнем. Слава Богу, что поблизости не было коллег-журналистов, а то первые полосы газет были бы ему обеспечены. С соответствующими фотографиями.

Карьера его взлетела стремительно, как ракета в ночное небо. Старина Фрейд сказал бы, что он сублимировал свое либидо в бурную деятельность, которая не замедлила принести свои плоды. Шутка ли, в двадцать восемь лет стать заместителем директора третьего в России частного телеканала. Родители я друзья гордились им. не задумываясь толком, в чем причина его взлета. А причина была одна. Лика.

Она существовала где-то параллельно его жизни. Он следил за ней со стороны, как бы вскользь, между делом, поскольку привык думать, что она навсегда для него потеряна.

А раз так, нечего и суетиться, тешить себя ненужными иллюзиями. Два раза в одну и ту же воду, как известно, не войти.

Короткий опыт супружеской жизни был ужасен и вызвал в нем стойкое неприятие брачных уз в любых формах и проявлениях. После того, как Вика надула его с ребенком и таким образом женила на себе, он перестал доверять женщинам и вообще рассматривал их не иначе, как партнеров по сексу. Сценарий был прост, как правда, как передовица газеты «Гудок». Знакомство, легкая прелюдия, постель. Трам-бам, мерси, мадам. Это устраивало еще и потому, что не затрагивало души, не бередило эмоций. Можно было ни о чем не заботиться, кроме наличия качественного презерватива, обязательно качественного, другие рвутся.

Вику он уже лет пять не видел и не хотел.

До сих пор осталось чувство, будто с ним обошлись как с дешевкой, с полным идиотом, телком с кольцом в носу. Первое время он прямо-таки отдраивал себя под душем жесткой мочалкой, только что кожу не сдирал. Не оставляло ощущение, что его вываляли в липком дерьме.

Спасибо Вике. Вышел он из всего этого свежим, чистым, закаленным, с новой непробиваемой, бегемотной шкурой. Идеальный плейбой, глазки с ироническим прищуром, легкая улыбочка на губах. Гибкий и скользкий, как угорь, не ухватить.

Но ничто на земле не проходит бесследно. На этот долбаный прием в «Олимпик-Пенте» он пришел не случайно. Знал, что она там будет. Подумал, что не прошибаем. Решил показаться во всей красе, пощеголять новообретенной независимостью и…..
– сгорел. Броня превратилась в воск.

То, что произошло потом, вообще не поддавалось ни описанию, ни осмыслению. Чудо узнавания, восторг, смерч. Прижимая ее к себе, проникая в самые глубины ее тела, он чувствовал, что возрождается вновь. Все прежние подружки представлялись теперь как удобные резервуары для слива перестоявшейся спермы, не более. А тут другое, сродни волшебству.

И она чувствовала то же. Сама сказала ему об этом. Они были друг для друга как раскрытая книга сказок, читать не перечитать.

А наутро она исчезла, не попрощавшись, не объяснив ничего. Он сбежал вниз взмыленный, с мокрыми после душа волосами, сплошь покрытый любопытными, недоумевающими взглядами, и увидел отъезжающее от обочины такси.

Но на этот раз он так легко не сдастся. То, что произошло между ними в эту ночь, дорогого стоит. Они уже слишком взрослые люди, чтобы играть в такие глупые игры.

Телефон зазвонил резко и неприятно, разорвав тишину полутемного кабинета. Игорь пошевелился в кресле, протянул было руку, но наткнулся на стакан и передумал отвечать. Пусть звонит. Ему сейчас не до разговоров.

Коньяк терпкой горечью разлился по языку. Первоклассное пойло. Враз снимает все проблемы и согревает изболевшуюся душу. Не совсем, конечно, а на время. Завтра будет еще поганее и омерзительнее, но это завтра. А сегодня можно расслабиться, отстраненно, с безопасной дистанции обозреть свою жизнь и даже посмеяться. Правда, смех выходит натужный, ну да ладно. Хоть какой.

«Лика, Лика, красавица моя, лисичка». Вильнула хвостом — и след простыл. А ведь неплохо все складывалось. Ему уже казалось вот-вот. Поймал свою жар-птицу. А она возьми да упорхни.

Никогда еще он не чувствовал себя таким идиотом. Исчезла неизвестно куда, неизвестно с кем и оставила его объясняться с гостями. Чего он только там не плел, вспомнить противно. Но это еще полбеды. Главное, ее больше нет с ним. Ушла, ничего не объяснив, по-английски. Леди, так ее и разэтак.

А телефон все звонил и звонил. И кому это так пpиспичило? А может, это Лика звонит из Болгарии? Одумалась и хочет извиниться и все объяснить. Нет, не похоже, у междугородний звонок другой. Или приехала?