Путь к себе
Шрифт:
— Возможно, — хохотнул он. — Я уже почти тридцать лет занимаюсь психокоррекцией. Так что, может быть, и у самого пора что-то подправить, не спорю.
— Но вас ведь зовут Зак, — заметила Лика. — Имя, не допускающее отклонений.
— Будем надеяться. А как зовут вас?
— Лика. Производное от Елена.
— Текучее и неуловимое, как вода. Вот, думаешь, она у меня в руках, ан, нет, ускользнула. И тот человек в окне тоже, наверное, так думал.
— Какой человек? О чем вы?
— Да так, ни о чем. Удивительное у вас лицо. Черты и краски
— У меня бабушка была наполовину армянка.
— Виват бабушке. Игра крови, мощная вещь. Это как колода карт. Тасуешь, тасуешь, и вдруг выпадает козырной туз. Хотите совет?
— Профессиональный?
— Дружеский. Живите сегодняшним днем, а будущее само о себе позаботится. Живите, не бойтесь.
— С чего вы взяли, что я чего-то боюсь?
— Не в вашем стиле отгораживаться от окружающего мира оконным стеклом. Я вас почти не знаю, но чувствую, что прав. А жизнь, между прочим, идет своим чередом. Вот, например, у бара сидит молодой человек, который, по всем признакам, явно недоволен моим затянувшимся присутствием. И надо сказать, весьма недурен.
Лике стало весело от этого неожиданного заключения.
— Да вы просто сводник, Зак! Мерзкий старый сводник.
— Ничуть. Я его знать не знаю. Просто смотрю на мир широко открытыми глазами, вот и все. Хотите пари?
Лика прищурилась на него. Ну и хитрюга! Откровенно сажает ее на крючок.
— Что за пари?
— Я уйду на полчаса. Всего на полчаса, обстаю. Если вы еще будете здесь, я признаю свое поражение и готов слушать вас с утра до вечера и с вечера до утра относительно пользы оконных стекол. А если…
— Вы думаете, это для меня так важно? — небрежно и даже с оттенком презрения перебила его Лика.
— Важно, важно, — также небрежно ответил он. — Не пытайтесь надуть старого мудрого Зака. Итак, я пошел?
Лика обворожительно улыбнулась ему:
— Я не прощаюсь.
— Посмотрим.
И он пошел к выходу, ловко лавируя между столиками, что было необычно для человека его комплекции.
Лика опять уставилась в стекло, но там отражались только она сама и кусок зала за ее спиной. Витые решетки, угол стойки бара, какие-то фигуры на высоких стульях.
Интересно, который из них тот, подумхта Лика, и мысленно поздравила Зака. Он-таки ее зацепил.
Но зачем ему все это? Наверное, один из его психологических опытов, решила она. По крайней мерс отчасти он удался. Ее любопытство было задето.
Она вновь посмотрела в стекло перед собой и замерла. От стойки бара отделилась высокая, стройная фигура и не торопясь направилась к ней. Что-то в манере двигаться, как бы перетекая из одной позы в другую, в линии спадающих до плеч волнистых волос было странно знакомо Лике. И голос, чуть хрипловатый, прозвучал знакомо.
— Можно?
— Что? Что вы сказали?
— Танец.
Он склонился перед ней в шутливом поклоне. Этого она почему-то не ожидала. Вот еще! И тут же, конечно, встал. Он не успел еще разогнуться,
Увидев ее, бармен тут же нырнул под стойку и, видно что-то там включил, нажат, наколдовал, но только везде зажглись цветные лампочки. Их лучи перекрестились на танцевальной площадке, а обычный свет померк.
Лика вступила в круг мерцающего цветными переливами света, как окунулась в живую воду. Она вся вибрировала, сияла в разноцветных лучах. Волосы вспыхивали то зеленым, то синим, походка сделалась легкой, скользящей и бедово чувственной. Ее несло по волнам цвета и музыки прямо в объятия длинноволосого незнакомца с довольно наглой усмешечкой, если разобраться.
Но, он тоже двигался плавно и ритмично, в унисон с музыкой, и свет играл с ним в те же игры, что и с ней. И Лика поняла, что они одного поля ягоды — люди танцующие, в отличие от всех прочих сапиенс, людей просто разумных.
Он обнял ее за талию твердой, властной рукой, и они заскользили по залу. Музыка, тягучая и томная, проникай во все поры их тел и расцветала там.
Партнер он был великолепный. Давно уже она не испытывала такого наслаждения от танца. Он уверенно вел ее за собой, она каким-то непостижимым чутьем предугадывала все неожиданные па и повороты и с удовольствием подчинялась ему.
Оба молчали. Слова не нужны, когда звучит музыка. И не важно, кто она и кто он, что они оставили в прошлом и что ждет их впереди. Существует только сейчас, в оно прекрасно.
Он упал на колено и обвел ее вокруг себя, как в старину в мазурке. Музыка смолкла, и раздались аплодисменты. Лика тряхнула волосами, как бы выходя из транса. Он склонился к ней.
— Это было красиво!
— Да.
— Мы сделаем это еще раз? Позже?
— Обязательно.
— Ты хочешь кататься на лодке?
— Сейчас?
— Да. — Он отрицательно качнул головой.
Лика улыбнулась про себя. Она никак не могла привыкнуть к манере болгар качать головой, когда они говорят «да».
У русских это значит «нет». Неизменно возникали чувство неуверенности, что правильно поняла.
— Так сейчас? Ночью?
— Почему нет? Очень красиво. Вода светит.
— Светится.
— Конечно. Мой русский не так хороший. Учил в школе. Давно.
Они вышли к морю. Песок тут же набился в босоножки.
Лика нагнулась, но он опередил ее:
— Можно я?
Прикосновение его пальцев к голым ступням, было неожиданно приятным. Нет, не просто приятным, а волнующим, как будто тысячи серебряных иголочек пробежали по телу. Повинуясь порыву. Лика нагнулась и поцеловала его в губы, которые на вкус были солнце и море, жар и соль. Сумасшедший поцелуи, от которою все таяло и плавилось внутри. Его пальцы легко бродили по ее горлу, почему-то напоминая о быстротечности жизни и вечности наслаждения. «Если он стиснет свои длинные пальцы и посильнее надавит на артерию, я умру, но буду по-прежнему целовать его. Господи, какая чушь лезет в голову. Как хорошо!»