Путь к тишине. Часть 1

Сиреневый Кот

— Где сейчас этот профессор?

— Его зовут Иосиф Крамер. Не знаю, где он может быть. Он не посвящал меня во все свои дела.

— Сколько Бессмертных еще побывали в роли ваших «объектов»?

— Больше никого. Грегор был первым.

— Кто был тот «осведомитель», о котором говорили охранники?

— Не было никакого осведомителя. Я придумал его — надо же было объяснить, почему я знаю то, чего мне знать не следовало.

— Твой визит в церковь был провокацией?

— Нет. И я не думал, что за мной будут следить.

— Почему ты не рассказал ничего отцу Лиаму?

— Испугался… До меня просто вдруг дошло, что я собираюсь рассказать все Бессмертному.

— Как вам удалось найти

Райли?

— Я его выследил… Я сам.

— Как вы нашли Бертона?

Лоран впервые тускло улыбнулся:

— Можешь мне не верить, но это была случайность…

— Почему же не верить, бывает и такое… Кому принадлежала идея убить Ричарда Бертона?

— Идея — Крамеру. Он был помешан на том, что в общении с Бессмертными главное — это заставить себя бояться, — Он замялся, явно не желая продолжать, но все-таки закончил: — Приказ отдал я.

Митос услышал, как вздохнула Мишель.

А ведь мальчишка мог и не говорить последних слов, подумалось ему. Уличить его во лжи было сейчас некому. Он же просто подписал себе приговор…

— Как действовал твой медальон?

— Это миниатюрная копия генератора. Вернее, той его части, которая создает индивидуальное излучение.

— Схема действия?

— Схемы нет. Во время ранних экспериментов у меня случайно получилась комбинация, которая в сочетании с моим собственным полем давала ноль. Я зафиксировал ее, но найти закономерность или формулу так и не смог, хотя работал над этим все последние годы.

— И как часто ты пользовался таким преимуществом? — поинтересовалась, презрительно кривя губы, Алекс.

Лоран быстро посмотрел в ее сторону:

— На моем счету нет ни одной отрубленной головы.

— Что, совесть не позволяла?

— Причем здесь совесть? Я же объяснил — параметры полей строго индивидуальны. Коснись меня чужой Огонь, медальон стал бы бесполезен! Я смог скрыться от других Бессмертных, но я не мог этим воспользоваться. Вы мне не верите?

— Верим, — сказал Митос. — Ладно, тогда последний вопрос — зачем вообще тебе все это понадобилось?

— Ты сам сказал, что я трус, — прошептал Лоран. — Какие еще нужны объяснения?

— Трус, говоришь, — Митос побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, потом облокотился на него и подпер рукой подбородок. — Минуту назад ты взял на себя ответственность за несколько дел, которые спокойно мог свалить на сообщника. Ты уверен, что трусы поступают именно так?

Лоран помолчал, потом тихо заговорил:

— Я рос в приюте, здесь, в Париже. В то время гильотина еще не вышла из употребления, и однажды мы, четверо мальчишек, решили подсмотреть, что делается на тюремном дворе во время казни. Один из нас знал там все ходы и выходы. Он рассказал, где есть место, с которого все видно. Вот я и видел все, от начала до конца. Когда нож упал, я спрыгнул с нашего насеста и убежал от приятелей. Долго прятался в лесочке неподалеку от приюта… Потом несколько дней отлежал в лазарете в горячке. Позже мне удалось сделать вид, что все в порядке и моя болезнь — чистое совпадение, чтобы меня не дразнили приятели. Но с тех пор увиденное преследовало меня постоянно… Я не знаю, кто был тот человек и за что его осудили. Но я каждую ночь видел это во сне — его лицо, нездешний ужас в глазах, трясущиеся руки… Кровь на ноже… И каждый раз сон кончался тем, что я видел на его месте себя. С годами я привык жить с этим страхом, он даже как-то отступил в тень, в прошлое… В двадцать четыре года я попал в нехорошую историю. Меня обвинили в убийстве, которого я не совершал, и приговорили к такой же казни. Я думал, что сойду с ума, когда худший кошмар моего детства стал превращаться в реальность. Друзья утешали меня, адвокат поносил безмозглых судей и клялся, что не оставит так этого дела. Он подал апелляцию,

и ее рассмотрели… Но я не мог думать ни о чем, кроме своего страха. Накануне повторного слушания дела нервы мои не выдержали. Ночью я скрутил жгут из простыни и повесился на оконной решетке. Вот и все… Я так и не узнал, чем кончилось мое дело. Когда Шарль вытащил меня из случайно разрытой могилы, оказалось, что прошло чуть ли не сто лет, и о деле Анри-Пьера Лорана уже давно никто не помнит. Я мог, конечно, поискать что-нибудь в архивах, но зачем? Я начал жить снова… И первой же особенностью моей новой жизни оказалось то, что я не мог умереть иначе, чем путем, внушавшим мне такой ужас. И я тайком дал себе слово найти способ избежать этого кошмара. Все равно как… Потом я случайно встретил Крамера — когда учился в университете. И ушел от Шарля, чтобы в случае чего на него не пала тень.

— А Шарль какое отношение имел ко всей этой истории? — спросил Митос.

Лоран испуганно вскинул на него глаза:

— Никакого, клянусь! Он не понимал моих страхов, а я не мог решиться рассказать все подробно. Мы рассорились, когда я заявил, что не хочу жить по Правилам Бессмертных. Я ушел, уехал в Париж к Крамеру… Шарль ничего не знал о моих делах до сегодняшнего дня!

Он замолчал, отчаянно глядя в лицо Митосу и облегченно передохнул, только когда тот кивнул в ответ.

Общее молчание вновь нарушила Алекс:

— И мы дружно прослезились и пожалели несчастного мальчика. Почему мы вообще должны всему этому верить?

Лоран чуть улыбнулся:

— Люди обычно не лгут перед смертью. Вы уже решили, кому достанется моя голова?

— А это подлежит обсуждению? — резко спросила Джина.

Лоран перевел взгляд на Митоса:

— Значит, это будешь ты… Могу я попросить тебя об одолжении?

Митос вопросительно приподнял бровь.

— Пристрели меня сначала.

Митос молча встал и подошел к нему. Лоран тоже поднялся на ноги, видимо, ожидая ответа. Но Митос просто взял его за локоть и вывел из лаборатории. Протащил по коридору до его же спальни, втолкнул внутрь, коротко приказал:

— Сиди здесь.

И захлопнул дверь.

========== Глава 21. Воздастся - каждому?.. ==========

Он вернулся в лабораторию, остановился за порогом и медленно оглядел всех присутствующих. Потом прошел к дальнему окну, достал сигарету и закурил.

Спросил, глядя в сгустившуюся темноту за окном:

— Что скажете?

— Молодой и глупый, — со вздохом произнесла Аманда.

— За глупость нужно платить в любом возрасте, — резко отозвался Ник.

— Платить — да, — сказала Алекс. — Вопрос в том — как.

— По-твоему, смерть — неподходящая кара за такие подвиги? — спросила Джина, явно за себя и за Роберта.

— Это вообще не кара, — сказал Лиам Райли. — Даже для того, чтобы пожалеть о своей ошибке, нужно быть живым. Не говоря о том, чтобы что-то исправить.

— Такое нельзя исправить, — тихо проговорила Мишель.

— Тут ты ошибаешься, дитя мое, — вздохнул Райли. — Никто не знает, что случится завтра.

Митос оглянулся и посмотрел на Кедвин, которая до сих пор никак свое мнение не высказала. Она подняла глаза, будто почувствовав его взгляд, и сказала:

— Не нужно устраивать голосование, Адам. Ты ведь сам уже все решил, — и, направившись к двери, добавила: — Пойду поищу Шарля…

Митос проводил ее взглядом и снова отвернулся. Он не мог отделаться от ощущения, что эта женщина читает его мысли. И не мог решить, хорошо это или плохо.

*

Кедвин нашла Шарля в одной из пустых комнат первого этажа. Он стоял у закрытого ставнями окна, пусто глядя в одну точку. При ее появлении бросил взгляд через плечо и тут же снова отвернулся. Кедвин тихонько подошла и остановилась рядом.