Путь к тишине. Часть 3
Шрифт:
Сегодня Митос был во всем черном. Ботинки, джинсы, подчеркнуто облегающий (против его обыкновения) свитер, и поверх — длинное просторное пальто, под которым скрывались ножны с мечом. Он ожидал, что ему предложат сдать оружие, но ничего не потребовали, видимо, не опасались. Вдоль стен зала, через равные интервалы, знакомо неподвижно стояли охранники — только дернись, подумалось Митосу, в решето превратят. Что же до бомб, газовых шашек и прочей подобной утвари, то он и пытаться не стал бы пронести что-то такое сюда. Даже если бы не имел твердого намерения добиться мира.
— Рад, что
Он жестом указал на единственный свободный стул у противоположного конца стола, на некотором расстоянии от остальных.
Митос кивком выразил согласие, неторопливо, игнорируя настороженные и откровенно неприязненные взгляды, пересек зал и сел, намеренно отодвинувшись от стола еще дальше. Расправил складки пальто, закинул ногу на ногу, правой рукой оперся на подлокотник стула, левой на меч, как на трость, хотя меч оставался скрыт полой пальто. И приготовился слушать.
Представлять присутствующих никто не спешил, значит, имена и титулы членов Трибунала для него останутся тайной.
Бросив быстрый взгляд через стол, Митос заметил, что Лафонтен тоже немного отодвинулся от стола с явным намерением до поры до времени только слушать. Что он там говорил о своем влиянии в Ордене? Что это не единоличная власть? Вот и посмотрим, как это выглядит на деле.
В сопровождении двоих охранников появился Джек Шапиро.
Свет в помещении потускнел. Ярко освещенным остался только небольшой круг с единственным стоящим в нем стулом, остальное утонуло в полумраке. Это было Митосу знакомо. Джо как-то упомянул, что эта старинная традиция до сих пор жива — обвиняемый не должен видеть своих судей, не должен ощущать контакт с ними, даже визуальный. Они не люди, а только олицетворение закона и справедливости. Следовало считать хорошим знаком то, что самому Митосу позволили войти в зал при ярком свете.
Охранники вытолкнули Шапиро на середину зала.
Он поморщился, подошел к стулу в освещенном круге и сел. В сторону своих бывших коллег он даже не взглянул, и непонятно, заметил ли присутствие постороннего.
Чтение обвинительного заключения было необходимой прелюдией, и Митос слушал внимательно, но полностью сосредоточиться на этом не мог. Ему снова припомнился вчерашний вечер, принесший очень и очень неожиданную и неприятную встречу. Но эта встреча привела к тому, что он сюда все-таки пришел.
*
…Вечер прошел почти в молчании.
Кедвин не одобряла намерения Митоса отправиться на заседание Трибунала, но спорить не пыталась, то ли из уважения к его мнению, то ли просто не надеясь в чем-то его убедить. Митос предполагал, что молчать все время она не будет и свое мнение попытается высказать, но разговор этот так и не состоялся.
Около девяти часов раздался звонок в дверь. Митос, бывший в кабинете, услышал шаги Кедвин и тоже отставил свои дела. Нужно было выяснить, в чем дело.
— Адам! — окликнула Кедвин, как раз когда он появился на пороге прихожей.
У двери стояла девушка, невысокая, изящная, строго и со вкусом одетая; ее лицо показалось Митосу мимолетно знакомым.
— Эта юная
— Со мной? — переспросил Митос, подходя ближе. — Простите, не имею чести…
— Меня зовут Элен Шапиро, — тихо сказала гостья.
Митос насторожился:
— Элен Шапиро?
Она подтянула левый рукав, показывая татуировку:
— Джек Шапиро — мой отец. Выслушайте меня, пожалуйста.
— Прошу, — сказал Митос, жестом приглашая ее в комнату.
Потом она сидела в кресле, сжавшись и глядя в пол, и говорила, пытаясь объяснить свое здесь присутствие. Митос не ждал, что ей это удастся.
Кедвин была тут же, но держалась в стороне, глядя в основном на улицу, вернее, в темноту за окном. Своих чувств она никак не выражала.
— …даже не знаю, что он переживал тяжелее — смерть Дэвида или свою отставку. Я тогда еще не знала, что это была не просто отставка… Потом у него появились какие-то таинственные дела, встречи, посетители… Нас он ни во что не посвящал, да мы и не ждали особой откровенности. Но в последнее время он изменился. Появилась какая-то… одержимость, что ли. Однажды мы повздорили… За ужином речь зашла о моих успехах в Академии. Он сказал… Не буду повторять, что именно, но… меня будто ударили. Вы знаете, сейчас в Академии рассказывают кое-что о Стражах-отступниках. Правила стали жестче… — Она всхлипнула и покачала головой. — Извините… я говорю чепуху, но не знаю, как объяснить…
— Может, пропустим объяснения? — терпеливо предложил Митос, слушавший терпеливо, подпирая голову одной рукой и похлопывая по подлокотнику другой. — Я понял, что произошло. Но все еще не понимаю, чего вы хотите от меня?
Элен впервые подняла голову:
— Мы только позавчера узнали о его аресте… Я должна была что-нибудь сделать, но что я могла? Я всего лишь студентка Академии, я не могу просто явиться в приемную к Верховному Координатору или к Первому Трибуну и попросить меня принять. Да и что я бы я им стала говорить? Случайно удалось выяснить, что вам предложено участвовать в заседании Трибунала, и…
— Присутствовать, — поправил ее Митос. — Присутствовать, мисс Шапиро… и высказать свое мнение, возможно.
— Но этого достаточно, — проговорила она с отчаянной надеждой. — Пожалуйста, помогите ему!
Митос медленно выпрямился. Потом встал и, обойдя кресло, облокотился на спинку.
— Мисс Шапиро, — произнес он, тщательно подбирая слова, — скажите, вам известно, за что именно арестован ваш отец?
Ее голос упал до шепота:
— Да.
— Так почему вы решили, что я захочу ему помогать? Может быть, у меня совсем другие планы?
Она вспыхнула, но взгляда не отвела:
— Я слышала, вы дружны с Джозефом Доусоном. Он не станет называть своим другом плохого человека.
— Обратитесь к самому Джозефу Доусону. Его голос имеет больший вес, чем мой.
— Вы шутите? После того, что случилось между ним и отцом… Нет, я не могу.
— А меня просить можете.
— Мне некуда было идти. Неужели вы не понимаете, что это значит?
— Да я-то понимаю… Хорошо, если на то пошло, почему вы решили, что я в состоянии ему помочь? Почему Трибунал должен прислушаться к моему мнению?