Путь к тишине. Часть 3
Шрифт:
Митос подался вперед и облокотился на край стола:
— Я скажу вам, что это значит. Знаете, чем те, кого вы называете Отступниками, отличаются от прочих добропорядочных Наблюдателей? Тем, что они высказывают вслух то, о чем остальные предпочитают только думать. Потому и этот конкретный суд — фарс. Потому что в действительности вы судите Шапиро за то, что он оказался смелее вас.
Он обвел взглядом лица сидящих за столом и уловил, что настроение большинства резко изменилось. Никто даже не поднял глаз, не говоря о том, чтобы возразить.
Ядовитое замечание попало точно в цель.
—
Воистину, молодость нетерпелива, подумал Митос. И прекрасно, иначе этот разговор грозил бы затянуться.
— О, нет! — Митос вновь откинулся на стуле. — Мне, в общем, все равно. Это ваше внутреннее дело. Но надо быть последовательными, господа. Если наказывать, то наказывать сообразно преступлению. Нельзя карать смертью нарушение каких-то замшелых параграфов и нельзя мило грозить пальчиком совершившему убийство.
— Хорошо звучит, особенно с оглядкой на ваше собственное прошлое, — пробормотал кто-то.
— Что вы знаете о моем прошлом, — бросил Митос. — Мне все равно, какое решение вы примете, но мотивы этого решения мне не безразличны. Ваша организация — реальная сила, с фактом существования которой приходится считаться. И мне не все равно, какими соображениями вы руководствуетесь, когда речь заходит о жизни и смерти. Большая разница — считать вас постоянно потенциальным противником или нет.
Он вздохнул и покачал головой:
— Я прошу прощения, если мои слова показались вам чересчур резкими. Но поймите… Вы в состоянии это понять… Если все останется, как есть сейчас, столкновения будут повторяться снова и снова. Рано или поздно произойдет катастрофа. Она могла произойти уже трижды. Не пора ли остановиться и подумать? Вы можете сделать Шапиро козлом отпущения, в очередной раз свалив на него все беды, казнить его и благополучно забыть. Но скоро появится новый Хортон или Шапиро — и все повторится.
Митос ждал вопросов, их не могло не быть после такого выступления, но все молчали.
Вскоре один вопрос все-таки прозвучал.
— Но почему вы считаете, что все беды идут от нас? Разве негативное отношение к Бессмертным совсем безосновательно?
— Нет, разумеется. — Митос пожевал губу. — Это тоже распространенная точка зрения. Я понимаю ваше желание объяснить все зло нашей нечеловеческой сущностью… Это было бы очень удобным и объяснением, и оправданием — но увы. Наша природа на самом деле двойственна. С одной стороны, мы люди, как и вы. С другой, мы порождения чистой энергии. Так вот, то, что принято называть злом — производная от человеческих страстей. Страха, зависти, ненависти, похоти… Эти качества свойственны живой материи и абсолютно несвойственны чистой энергии. Способность творить и зло, и добро нас со смертными роднит, а не отделяет от них. Но есть и другая сторона. Мы не растим своих детей сами. Будущие Бессмертные растут и воспитываются среди обычных смертных. В них отражается то, что окружает их в юности. Не просто отражается, а усиливается, как в параболическом зеркале. Это тоже наше природное свойство, от которого никуда не уйти… Кто-то со временем оказывается способен освободиться от усвоенного в детстве и решить, кем и каким хочет быть, кто-то нет. Но
Он умолк и снова огляделся. Его слушали внимательно, во взглядах и лицах больше не было и тени агрессии.
Митос улыбнулся:
— Ну что ж, я сказал, в общем, все, что хотел. А потому, позвольте откланяться. Лезть в ваши дела у меня нет ни малейшего желания. Честь имею, господа.
Последние слова он произнес, уже вставая.
Верховный Координатор, не проронивший ни слова за время его выступления, по-стариковски неспешным движением оперся о край стола и тоже поднялся на ноги. За ним потянулись и остальные.
Это было неожиданно и впечатляюще.
Митос коротко поклонился и, развернувшись, пошел к выходу.
*
Он торопливо поднялся на первый этаж, не задерживаясь у дверей зала, и остановился у окна в пустом коридоре. Нужно было немного успокоиться и отдышаться.
Вскоре послышались легкие шаги.
Митос обернулся и увидел Дану.
— Следуйте за мной, — сказала она и пошла вперед.
Ему ничего не оставалось, кроме как идти за ней. Она повела его не по основному коридору, а через какие-то переходы. Потом толкнула дверь, пропустила его через порог, сказала: «Ждите здесь», и исчезла.
Митос осмотрелся. Он никогда не был раньше в этой роскошной приемной. Причина недоступности этой конкретной комнаты могла быть только одна: за массивной двустворчатой дверью — кабинет Верховного. Значит, разговор еще не окончен…
Он вздохнул и присел на подоконник, с ленивым любопытством разглядывая обстановку.
От внезапного приступа слабости его обдало холодом и звоном в ушах. Митос вцепился в край подоконника, боясь упасть, и попытался взять себя в руки. Обморок? Неужели из-за недавнего волнения?
Слабость прошла так же внезапно, как и нахлынула. Митос перевел дыхание.
Наружная дверь открылась и закрылась, пропуская хозяина кабинета.
Митос скрестил руки и слегка прищурился:
— Итак, спектакль прошел удачно?
— Более чем.
Лафонтен открыл дверь кабинета и жестом пригласил гостя войти. Митос прошел в кабинет и расположился так же, у подоконника. Окно было близко к двери.
Верховный притворил двери, пересек кабинет и сел в кресло за массивным письменным столом. Жестом пригласил Митоса сесть напротив. Тот предпочел остаться, где был.
— Признаться, я восхищен. Это было блестяще, — сказал Лафонтен.
— Только не говорите, что не могли сказать то же самое без меня.
— Мог. Вероятно, даже слова выбрал бы похожие. Но слышать такое от собственного босса — одно, а от Бессмертного — совсем другое.
— Да, второе больнее, — хмыкнул Митос.
— Именно.
— Вам ведь безразлично, говорил ли я искренне или только читал роль.
— С точки зрения достижения нужного результата это не имеет значения. Хотя мне больше нравится думать, что вы были искренни.