Путь к тишине. Часть 3
Шрифт:
— К Источнику?
— Да. Но без проводника попасть туда невозможно.
— Так вот в чем дело, — медленно произнес МакЛауд.
— Верно. Я твой проводник.
— Проводник. — повторил МакЛауд. — Как Фицкерн?
Грэйсон снова усмехнулся:
— Отчасти. Но с Фицкерном ты путешествовал по воображаемому миру. Со мной попадешь в реальный.
— Что ж в нем реального? — удивился МакЛауд. — Я думал, это просто сон.
— Иногда сны реальнее яви, — как о само собой разумеющемся, заметил Грэйсон. — Здесь реальны
МакЛауд ненадолго умолк, задумавшись. Потом осторожно спросил:
— Грэйсон, кто послал тебя ко мне?
— Поразительно своевременное любопытство! — криво усмехнулся тот. — Но на этот вопрос мне отвечать не разрешено.
— Грэйсон!
— Я не скажу тебе больше, чем мне дозволено, МакЛауд. Не ломай свою гордость напрасно. Ты уже понял, что я такое, поэтому сохранять материальный облик мне больше нет нужды. Следуй за мной.
Его фигура окуталась туманной дымкой — и внезапно растворилась в ней, рассыпавшись роем серебристых искр. Это облачко, словно подхваченное ветром, унеслось вперед.
МакЛауду ничего не оставалось, кроме как идти следом.
Лабиринт менялся. Стены, вроде бы оставаясь на своих местах, то расступались и почти терялись из вида, то вдруг начинали давить, и МакЛауд мог увидеть каждую трещинку в камне буквально перед своим носом. Было очень тихо: никаких голосов, эха, движения в боковых коридорах. Потом стали встречаться лоскутки белого тумана, прозрачной дымкой плавающие по переходам и лестницам.
Одно такое облачко оказалось на пути у МакЛауда. Он приостановился, думая обойти его стороной, но опасаясь потерять из вида своего проводника, решился и пошел прямо сквозь туман.
…Боль нахлынула огненной волной, рывком вернув его к кошмару, который он предпочитал не вспоминать: к ночи, когда призраки-Всадники настигли его в квартире Аманды. Он был сразу и здесь, в лабиринте, и там, корчась на полу в мучительной агонии под злобный хохот призраков.
МакЛауд тряхнул головой, отгоняя наваждение. Вдруг очертания комнаты городской квартиры исчезли, пропало ощущение, что он лежит на ковре. Боль, раздиравшая все тело, осталась, а вместе с ней пришли новые ощущения: сухой, горячий воздух, раскаленный песок, мучительный голод и жажда…
И знакомый голос, говорящий сейчас, однако, на никогда не слышанном, но неожиданно понятном языке:
— Как ты, брат, чувствуешь себя теперь?
Он усмехнулся в ответ и приоткрыл глаза.
— Потеря и обретение, верно? Хорошо… Ты получишь то, что хочешь. Но не больше…
— И что это значит?
— То, что я сказал… Желая одного, упускаешь из вида другое. Ты никогда не узнаешь, мимо чего прошел… брат.
МакЛауд открыл глаза и снова увидел себя в лабиринте. Наваждение исчезло.
Он обернулся — белое облачко осталось позади.
Спохватившись, он прибавил шаг, чтобы не терять из вида проводника. Дойдя до следующего облака, вошел в него без колебаний.
— …ты умеешь быть послушным. Это хорошо…
— Да, госпожа.
— А еще ты не так глуп, как думают некоторые. Ну что ж… Пока ты мой, тебя никто не тронет. Помни об этом.
— Я помню.
На каком древнем языке они говорили? Это даже не воспоминание, так, крошечный обрывок…
МакЛауд шел все дальше по бесконечным коридорам, перед каждым облаком на миг задерживая дыхание и упрямо шагая вперед. Он сам не знал, чего именно ждет. Увы, обрывки воспоминаний (иногда картинки, чаще голоса или ощущения) напоминали осколки разбитого зеркала, в которых не видно ничего.
И вдруг…
МакЛауд едва не вскрикнул, когда, окунувшись в очередное облако, он увидел себя. Не как в зеркале. Он не сразу вспомнил, где и когда мог выглядеть таким образом. И водопадом шквал эмоций: боль, страх, разочарование, обида.
— Разговор окончен.
Собственный голос показался ему незнакомым. Он проводил того себя взглядом, сел в машину и, навалившись на руль, без сил уронил голову на руки. Рванулись слезы.
МакЛауд отпрянул к стене, забыв о своем пути и проводнике.
Неужели это и есть откровение, которого он ждал?
С усилием переведя дыхание, он пошел дальше.
*
— Мы пришли, — отдалось эхом.
Дальше пути не было. Тупик, гладкая стена и высокая двустворчатая дверь в ней.
МакЛауд остановился перед дверью. Смятение, в котором он пребывал после путешествия по лабиринту, теперь обернулось страхом. Однако отступать было поздно.
— И что дальше? — спросил он.
Не дождавшись ответа, окликнул:
— Грэйсон!
Тишина.
МакЛауд понял, что остался один. Что делать теперь, он не знал, но, раз уж его привели к этой двери…
Он вздохнул раз, потом другой, набираясь решимости, и обеими руками толкнул холодные створки.
Дверь открылась бесшумно. Переступив порог, он оказался в просторном сводчатом зале, пустом и светлом. Воздух здесь был полон звоном плещущейся воды и хрусталя; по дальней стене, против входа, струился сияющий водопад.
Чувствуя, как замирает сердце, МакЛауд пошел через зал к водопаду. Подходя, заметил, что перед ним, на возвышении в несколько широких ступеней, стоит человек, закутанный в серебристо-серую мантию с широким капюшоном. Человек стоял спиной к залу, подставив правую ладонь под струи колдовской воды и пропуская их между пальцами. Вот он поднял голову, глядя вверх. Капюшон соскользнул, открывая гриву густых черных волос.
МакЛауд вздрогнул, прибавил шаг и вскоре поднялся по ступеням.
— Митос?!