«Путь к Успеху: Обретение Силы внутри себя»

Святой Дьякон

— А разве у тебя нет?

Он издает смех, от которого у меня мурашки бегут по коже.

— Зачем тратить мою энергию впустую? Ты все планируешь, а потом происходит что-то вроде этого.

— Потому что аварии в тропических лесах Амазонки случаются каждый день, верно?

Я поднимаю бровь.

Тристан вскидывает голову, его челюсть сжата.

— Нет, это не так. Давай просто оставим это.

Мы молча проводим инвентаризацию вещей, которые квалифицируются как припасы. У нас есть два тюбика зубной пасты, два геля для душа, два дезодоранта, два шампуня и кондиционер. Этого должно быть более чем достаточно, пока они не спасут нас, соглашаемся мы с Тристаном,

хотя я думаю, что Тристан говорит это ради меня, а не потому, что он верит, что нас спасут. Я также нахожу маленькую косметичку в своем багаже, но кладу ее прямо на дно, потому что это самое последнее, что мне здесь понадобится. Тристан приносит три журнала, которые он купил для меня, когда покупал газировку и сэндвичи в дорогу, но забыл отдать. Наши телефоны и мой планшет уже разрядились. В самолете есть в общей сложности два одеяла и полдюжины подушек. Затем есть вещи из набора для выживания, который мы осмотрели вчера. Мы также проверяем нашу аптечку первой помощи. К сожалению, она находилась в задней части самолета рядом с частью комплекта выживания, которая была уничтожена. К счастью, под деревьями оказалась только половина аптечки первой помощи, так что нам все же удалось собрать вещи, которые не были уничтожены: бинты, прокладки, пинцет, крем для лечения укусов насекомых, аспирин, набор для наложения швов и, что удивительно, невредимая бутылка спирта для протирания.

Я надеюсь, что нам ничего из этого не понадобится.

Я вздыхаю. Когда отец Криса путешествовал, у него был другой самолет: один из тех ультра-роскошных, с двенадцатью креслами и огромным кожаным диваном. Он также постоянно держал в самолете чемодан с одеждой и туалетными принадлежностями на случай, если ему придется продлить свое путешествие. В самолете всегда было больше еды и напитков, чем было необходимо.

Когда Крис возглавил компанию, он пересел на меньший шестиместный частный самолет и всегда снабжал его только всем необходимым для путешествия. В то время как его отец любил предаваться роскоши, Крис жил эффективно. Он не любил выпендриваться или сорить деньгами. Это была одна из причин, по которой ему удалось так быстро увеличить состояние своего отца. Он ненавидел расточительство. Мне это в нем нравится, но сейчас я жалею, что мы не в роскошном самолете его отца. Это бы немного облегчило ситуацию.

Как бы то ни было, между эффективностью Криса и тем фактом, что самолет был освобожден от всех припасов перед инспекцией, у нас не так уж и много всего. На борту нет даже одной бутылки спиртного. Тристан знает, что я не пью во время полета — меня от этого тошнит, — поэтому он ничего не купил. Мы могли бы использовать его в целях дезинфекции, если маленькая бутылочка спирта для протирания закончится. Я вздрагиваю. Так думать нельзя. Нам не понадобится еще одна бутылка. Черт возьми, я надеюсь, что нам даже не понадобится эта маленькая бутылочка. Нас спасут в мгновение ока.

Когда дождь прекращается, мы выходим на улицу и с радостью обнаруживаем, что собрали приличное количество воды. Корзины, которые я вчера сделала из листьев, развалились, но те, что я сделала сегодня, отлично держат воду. Я хочу немедленно выпить воды, но Тристан останавливает меня, настаивая, чтобы мы сначала вскипятили ее. Я утверждаю, что дождевая вода должна быть чистой, но он говорит, что есть большая вероятность, что на листьях, которые я использовала для изготовления корзин, были микроорганизмы. В конце концов я соглашаюсь, хотя у меня болит горло от жажды. Я также спрашиваю, почему мы не могли просто вскипятить мутную воду с подножия холма и выпить ее, но он говорит, что мутная вода может сделать нас больными,

даже кипяченая.

Мы разводим костер из дров, которые мы укрыли под листьями, и кипятим воду, используя пустые банки из-под содовой в качестве контейнеров. Поскольку у нас всего четыре банки, требуется целая вечность, чтобы стерилизовать достаточное количество воды, чтобы утолить нашу жажду. Тристан также заявляет, что огромные грейпфруты, которые мы собрали, безопасны для употребления в пищу, поэтому мы пируем ими. После того, как мы заканчиваем, Тристан указывает, что нам нужно построить какое-то укрытие, где мы могли бы защитить дерево от дождя. Большие листья, которыми мы покрыли дерево, защитили его, но нам нужно что-то более существенное.

Мы находим поблизости что-то похожее на гигантские бамбуковые деревья и используем тонкие стволы в качестве столбов для укрытия, а затем покрываем их теми же толстыми листьями, которые я использовала для изготовления корзин. Когда мы заканчиваем, уже почти стемнело. В укрытии все должно оставаться сухим, но я подозреваю, что если разразится сильный шторм, он в мгновение ока разрушит его.

Мой желудок начинает урчать после того, как мы заканчиваем.

— Нам бы не помешало еще несколько таких фруктов, — говорю я, потирая живот.

— Я могу сходить за добавкой.

— Нет. Уже почти стемнело. Ты сказал, что лес более опасен, когда темно.

Тристан хмурится, глядя сквозь деревья, отчего волосы у меня на затылке встают дыбом. Не потому, что он колеблется или напуган. С другой стороны. Меня пугает то, что он не боится. Ни капельки. Люди без страха представляют опасность для самих себя. Мои родители ничего не боялись. Вот как они сами себя убили.

— Не иди туда, Тристан, — убеждаю я, охваченная паникой.

— Пожалуйста, не надо.

Его брови взлетают вверх. Очевидно, он озадачен моей реакцией. Осознав, что мои кулаки сжаты, я прячу руки за спину.

— Я не настолько голодна.

Громкое урчание в животе следует за моим заявлением.

— Я могу подождать до завтра.

— Хорошо, — говорит Тристан, внимательно изучая меня. Я вздыхаю с облегчением.

Над нами парит птица. Несмотря на то, что уже почти стемнело, я узнаю ее по ярко-желтому оперению на макушке.

— Смотри, это амазонский попугай с желтой короной. У меня есть друг, у которого он был много лет.

Птица спускается кругами, пока не приземляется на руку Тристана.

— Эй, кажется, ты ему нравишься. Я думала, дикие птицы избегают людей.

— Как и я. Ты можешь отвернуться?

— Что?

То, что происходит дальше, ошеломляет меня. Он открывает рот, без сомнения, чтобы объясниться, но в этот момент птица расправляет крылья, чтобы взлететь. Тристан поворачивается к птице, поднимая свободную руку. Я думаю, что он собирается приласкать птицу или остановить ее, чтобы она не улетела.

Вместо этого он сворачивает ей шею.

Я кричу, прикрывая рот обеими руками, наклоняясь вперед, и меня рвет. Тристан что-то говорит, но я просто сигнализирую ему, чтобы он не приближался ко мне. Я отступаю, сажусь на лестницу, отказываясь смотреть вверх.

— Прости. Я хотел предупредить тебя, — говорит Тристан.

— Просто…

— Это было жестоко, — плачу я.

— Нам нужно есть, — возражает Тристан.

— Просто дай мне пять минут.

Но мне требуется больше пяти минут, чтобы взять себя в руки. К тому времени, как я поднимаюсь с лестницы, теперь уже лишенная перьев птица жарится над огнем, проткнутая самодельным шампуром, который Тристан сделал из куска металла, взятого из разрушенного крыла. Это зрелище вызывает у меня отвращение.