Путь к звёздам

Арсеньев Сергей Владимирович

Мне захотелось их убить. Я бы и убил, наверное, но витязи смотрели неотрывно и непонятно.

Вошёл Игорь, наш старший врач. Обычно осмотры проводил не он, подключался только когда наплыв был особенно большим, а сам Игорь оказывался на месте. Но сейчас, как видно, ему стало просто любопытно. Он тоже в своё время переболел лучёвкой и облысел начисто, как надутый воздушный шарик.

– Привет, - буркнул он мне, изображая своё любимое - страшно занятого и отнятого от дел человека,

вынужденного заниматься пустяками.
– Неужели беженцы?

– Они самые. Скрипачи, - сказал я.
– Бывшие. Сейчас чернорабочие, наверное. Не нам решать. Осмотри, раз уж сам припёрся.

– Но вы не понимаете, - Ройтманович прижал к груди не очень чистые, но изящные ручки.
– Мы музыканты...

– А я на гитаре играю, - сообщил Игорь, начиная полоскаться в приготовленном растворе сулемы. Он делал это с видимым наслаждением. Ройтманович посмотрел на него дико.
– Потом как-нибудь на праздник вместе сбацаем. Мариконе умеешь?

Ройтманович заморгал и приоткрыл рот. Не знаю, что он там ещё хотел вылепить, но к нам подошёл, тяжело ступая унтами, старший из витязей, Андрей Северин. Он стащил перчатки на ходу, бросил в ящик для дезинфекции и теперь брякал кольчужными наручьями - титан, сталь.

– Наследил, - заметил Игорь.
– Фонить будет.

– Тише, эскулап, - буркнул Андрей. В прошлой жизни он был шефом охраны в фирме напротив проходной нашей воинской части, я даже не знаю, чем они там торговали, хоят мы несколько раз вместе пили пивко.
– Скрипач подотрёт.

Андрей протянул руку к лицу мальчишки и взял его за скулы чёрными пальцами - как будто клещами. Мальчишка было попятился, но потом просто закрыл глаза. Андрей тряхнул его:

– Глаза открой, живо.

Мальчишка их послушно открыл - безучастные, даже без того испуга, который в них сперва появился.

– Простите, но...
– сунулся Ройтманович. Северин повернулся к нему - голову повернул:

– Не скрипи, - сказал он спокойно, - ничего с твоим лучшим учеником не случится... Языки знаешь?
– он снова посмотрел на мальчишку.

– Клещи разожми, - сказал Игорь. Пальцы Андрея ослабили хватку.

– Английский... с первого класса учил...
– голос у мальчишки был сипловатый, надломленный и равнодушный.
– В гимназии...

– Гимназист... Драться, стрелять умеешь?
– мальчишка мотнул головой.
– П...ц, гимназист, - повторил Андрей.
– Скрипеть научился, а стрелять нет? П...ц, говорю.

– Зачем он тебе?
– спросил из-за стола второй витязь, Ёлхов, Артур.
– Хиляк.

– Вместо Толича будет, - буркнул Андрей, рассматривая слизистую мальчишки - оттянув веки вниз так, что у того полились

слёзы.
– Двенадцать лет, нормально.

– Ну тогда не матерись, - Ёлхов начал растягивать ремни унтов.
– Пацан всё-таки.

– Вы мне работать дадите?
– спросил я.

– А чего работать, этого мы забираем, - Андрей отпустил мальчишку, - а этого, - он кивнул на скрипача, - на общие основания.

– Ладно, - кивнул я.
– Тогда карточку на пацана сами заполняйте.

– Заполню, только руки помою, - буркнул Северин.

– Пошли, - Игорь взял мальчишку за плечо, и тот пошёл с ним за загородку, как автомат.
– С тебя начнём тогда.

– Вы не понимает!
– вдруг зачастил Ройтманович.
– Мы носители культуры! Музыканты! Понимаете - музыканты!

– Нет такой профессии - музыкант, - вздохнул я.

– У мальчика великолепные способности!
– продолжал Ройтманович.
– А я его учитель! Мы хранители сокровищ музыкальной культуры прошлого, возможно - последние в Российской Федерации...

– Где?
– безразлично спросил я. За перегородкой слышался голос Игоря, еле слышные ответы мальчишки.

– Вы солдафон!
– налился кровью Ройтманович.
– Ограниченное, тупое животное! Я говорю вам - мы...

– Петь, только не убивай дурака, - попросил меня плещущийся под струйкой раствора Северин.
– Всё-таки пара рук. Только жену ему искать не будем точно, храни солнце, опять расплодится такое...

– Может, он стерильный, - с надеждой предположил Ёлхов, стаскивая залубенелую парку.

– А вы...
– Ройтманович повернулся в сторону Артура. Витязь с интересом склонил голову к плечу. Я придвинул к себе уже выписанное удостоверение личности на Ройтмановича - похоже, пора его надрывать и в корзину...

Но тут из-за перегородки вышел Игорь. В руке он держал свой ПММ. Наш главврач сделал два шага и выстрелил Ройтмановичу между глаз.

– Хм, - сказал Ёлхов, наблюдая, как грохнулось тело.
– Вообще-то я сам хотел.

Северин сушил руки под струёй тёплого воздуха из раструба над раковиной.

– Игорь, что за фокусы?!
– я вскочил.

– Мальчика многократно насиловали, - сказал Игорь.
– Он физически здоров, даже упитанность нормальная, но этот лауреат его многократно насиловал.

Не скажу, что мы все трое замерли, окаменели. XXI век приказал долго жить, и на дворе стоял третий год Безвременья. Но во всяком случае - стало достаточно тихо, и было слышно, как за загородкой плачет навзрыд мальчишка.

Северин перешагнул через валяющуюся на полу тушку, уселся на табурет.