Путь Лоботряса

Рыженков Вячеслав Борисович

Стройотряды же выглядели, как крупный разносортный помол, отсеянный от легковесной пыли бесцеремонным ситом. Сито это и было первым годом, в который попадали все, без разбора. Написал "все", и тут же спешу себя одернуть! Те, кто не боялся и знал, что за него есть кому заступиться, избежали и первого года. С нашего потока, например, к стройотрядам и близко не подъезжали Оля Флорина, Слава Ким, Шура Филимонов, Миша Москвин, Марина Беленова... Кто знаком с преподавательским и прочим составом михмовского многоэтажного муравейника, сам без труда переберет нужные фамилии. И убедится, что, как правило, так и было. И исключения подтверждали правило!

Например, Александр Ильин, наш товарищ по Камазу и Воскресенску.

Сын прапорщика с военной кафедры, о котором впоследствии так тепло рассказал Дмитрий Зыков. Не упомянул только о его характерных прозвищах. Называли Николая Александровича "Солнышко" и "Батя". Так вот, сын этого самого Бати работал с нами рука об руку, и хорошо работал. Поясню лишь, что я имел в виду под исключением. За Камаз Саша Ильин неплохо получил, что у его собригадников, знавших, как и все мы, методику подсчета (мы не раз и не два прикидывали, по скольку же нам выйдет) и фактическую наработку по бригаде - легкое недоумение. Как так? Всех постригли, а про одного забыли? Оказалось, Александра выручила одна фраза из его письма домой: "Заработаем мы за месяц рублей по двести, а если штаб не зажмет, то по триста". Нет, Ильину не подкинули лишнего, по блату, он получил столько, сколько и должен был получить за свою работу... Сколько получил бы и любой из нас, будь у нас папа - прапорщик на кафедре.

Часть 1. Труд.

Итак: Камаз75, БАМ76, Воскресенск77.... Мне и моим товарищам достались суровые отряды. Ни Вася Перин, ни Витя Сорокин, ни Анатолий Георгиевич Ряузов мягкостью характера не отличались. Отличались подходом к поставленной задаче.

Васька гонял всех в хвост, и в гриву лично, ежедневно и бесцеремонно. Одновременно мог сам встать с лопатой к бетономешалке и горбить со всеми до самого обеда. Мог припрячь и комиссара Генку. Зато потом, покосившись на очередную могучую кучу мусора, убежденно говорил: "Да нам с Геной этой х--ни на полчаса!"

Сорокин был вежлив, но тверд и самолюбив. Воспитывал на наглядных примерах, публично карая собственный штаб. Изгнал завхоза Кулешова, добился исключения врача Лены. Парадоксальным было наказание для непокорных - отстранение от работы. Но действовало. Отряд состоял исключительно из добровольцев - новобранцев не было. Все знали: не поработаешь - не заработаешь. А там и турнут, следом за завхозиком.

Ряузов же был не столько суров, сколько беспощаден. Его боялись. Знали - не помилует! Напрягала и дистанция, на которой он всегда держал бойцов. Он никогда не вел ни личных, ни коллективных бесед. Сухой протокол. И расправы были не воображаемые. Из отряда вылетели Пушкин, Глухов, Захаров. Даже помилование Карася не смягчило ситуации.

А гонять причины были.

Начнем по порядку, с Камаза. Быстро прошли первые развеселые дни. Особенно первый, когда все вышли, как на субботник. Без бригад, всем отрядом разом. Выданные нам из резерва Камдорстроя лопаты только насмешили. Назвали их "пионерскими", а были они своей металлической частью вдвое длиннее и в полтора раза шире стандартных совковых. "Сачковых" - так мы их стали называть. Прочухал ситуацию только опытный Витька Фролов. Моментально добыл в какой-то куче мусора обычный совок, перенасадил и, хотя дальше пахал, как зверь, к концу дня остался в норме. Остальные до поры до времени только хихикали.

Задача была - очистить проезжую часть новой улицы от чернозема, нагребенного на асфальт после отсыпки газонов и основательно укатанного. Наш 1 линейный отряд растянулся по всей улице. Швыряли в кузова самосвалов, таскали носилками. Солнце жарило вовсю. Пыль, пот, чернозем. Когда садились в автобус, ехать на обед - выглядели как черти. Но вот появился Боря Ицыгин. Его встретил дружный рев восторженного изумления, так пропылиться и перемазаться не удалось никому. В автобусе

было жарче, чем на улице, это добило. На полдороге все уже молча тяжело сопели. Пришлось Ваське, в обход запретов, направить автобус к пруду. Только окунувшись, народ ожил и мог спокойно орудовать ложкой. А погрузка после обеда, сразу из-за стола в автобус, красноречиво намекнула, что всё развлечение кончилось.

Улицу чистили три дня. Думалось, будет же ей, проклятой, конец. Вот тогда разделимся на бригады, как-нибудь всё войдет в норму. Наконец, точка. Первая радость - закончили и объект, и рабочий день на 2 часа раньше (в 18.30). Дотянули, выдержали испытание. А испытание-то было впереди.

Разошлись на следующий день бригады по объектам. Бригада Змейкова - установка парапетов, дорожных знаков (стальных столбов в котлованы 2х метровой глубины). Бригада Ицыгина - отсыпка и укладка бетонной "плиточкой" (1м х 1м) конусов - скатов вокруг опор мостов и эстакад, установка бордюра. Бригада Ковалева - обустройство подземных переходов - бетон, асфальт. И особый разговор о бригаде Киреева - их объектом была знаменитая Яма. Сейчас я бы ее назвал отстойником ливневого коллектора всего микрорайона.

Яма - бетонный подземный куб метров по 6 в каждой из сторон на 2/3 была забита жидкой грязью. Требовалось вытащить вручную всю грязь и потом кем-то будут установлены насосы. Вероятно, можно было сделать наоборот: по методу земснаряда, чем-то перемешать с водой и откачать насосом пульпу. Но зачем, когда есть студенты. И ямной бригаде выдали ведра, веревки и доски (чтобы можно было стоять в Яме и не засасывало). Такая уж техническая задачка.

У Змейкова оказалась своя техническая проблема - вырой-ка лопатой узкую двухметровую ямку! Что первые полметра приходилось зачастую пробиваться через бетон, раствор, битый кирпич, или просто сложенные друг на друга бордюры - мелочь. Ломом пробьешь, помучешься - а вот дальше как? Змеёвской лопатой! Что это? Обычная штыковая лопата, вместо черенка приваренная к 2,5 метровой трубе. И вторая такая же, но согнутая пополам на манер мотыги. Чтобы вытаскивать из ямы землю...

У Ковалева и Ицыгина обошлось без новейших приспособлений, ворочай и ладно. Одна мелочь относительно подземных переходов. Прежде чем дойти до асфальта или бетона, требовалось расчистить место от мусора. Строительного! Кирпич, бетон, земля, доски, да еще всё перепутано проволокой и арматурой. Хочешь - ковыряй ломом, хочешь - лопатой, хочешь - выдергивай, что выдернется, руками. Лопаты пионерские к тому времени уже обрезали в длину до нужного размера, но ширина-то их никуда не делась, да еще с зазубренными краями. (Автоген - не болгарка). Вот и бывало, загребешь лопатой, подымаешь из кучи, а она широченная да неровная, как зацепится за какую-нибудь гадость. Кувырк и всё высыпалось! А куча цела, машина за машиной, и всё вроде не уменьшается.

Но мусор, так или иначе, заканчивался. Асфальт! Правда, прежде чем его класть, требовалось вымести площадку из плит до блеска. Два дня мели, скребли лопатами. А ветер степной, город пыльный, да кругом стройка. Как дунет - мети снова. Пока не пришел компрессор, который сдул все в полчаса, до укладки асфальта не могли добраться. Но и добрались, не обрадовались.

С первого дня в Набережных Челнах стояла жара. Но пока весь отряд работал длинной полосой, а все-таки в одном месте, с питьем проблемы не было. Выдали от Камдорстроя металлический заплечный термос. Прогуляешься, но попьешь. Но вот бригады расползлись, и стал термос переходящей игрушкой. День пьешь, три облизываешься. Фляг ни у кого нет, ехали не в чистое поле, а в город. Да и что там фляга на такой жаре. Так и маялись, пока хитроумный Ясончик не свинтил с какого-то краника маховичок. Берёг, носил его в кармашке у сердца. Теперь стал доступен городской водопровод, но вода в нем была - бр-р.