Путь Лоботряса
Шрифт:
Вот тут и важно значение напарника. Отбойный молоток пускает только глубокие трещины в монолите раствора и, не задерживаясь, идет дальше. А лом и мышечное усилие напарника завершает дело, выворачивая обломки и сам бордюр. Если у напарника достанет силы и старательности, он еще успеет и траншею лопатой прочистить. Тут и был затык у Намоконова, не мог он на весь день выделить на отбойник достойную двойку, с кем-то надо и бордюр ставить.
А теперь, с усилением бригады, Генка мог не только стучать по полдня, но и сам выбирал себе напарника. Траншея стала быстро уходить вперед. Пики тоже перестали ломаться. И как только добили левую сторону, на правую штаб
Из бригады Карасева перевели Шкафа - Александра Леонова, в прошлом самого сильного БАМовского бойца после Карела Шимана. От кровельщиков был переброшен Володька Емельяненко - резкий, задиристый молодой человек с неуживчивым характером, но зато с мощным торсом и руками. И даже - святая святых - от Роберта забрали Калитеевского Виктора.
Привезли второй шланг и молоток, присоединили к тому же компрессору. Генка Корягин, как самый опытный бордюрщик, вернулся в бригаду. А мы встали к компрессору в две двойки и понеслись! Четвертым, в паре с Калитеевским был я. Колотили мы несколько дней, с утра до вечера, прерывали нас только обильные, но короткие ливни, от которых прятались в ближайший подъезд.
За эти несколько дней мы раздолбали вдрызг и хлам всю правую сторону. Громили весело, только Леонову доставалось от Емели. В Воскресенске Шкаф не захотел признавать своего БАМовского прозвища, которое там среди своих его не обижало. И тогда Емеля заявил, что будет называть его - "Малёк". И называл, и всячески подкалывал. Хорошо, улица скоро кончилась и все, кроме меня, вернулись назад по своим бригадам.
За такие достижения бригада Намоконова прочно и навсегда стала на первое место. Получила и грамоты и самые обильные премии. В своём штатном составе...
С Витькой Калитеевским мы проработали напарниками еще несколько дней в самом конце сезона в кровельной бригаде. Это был второй случай за все три стройотрядовских года. К тому моменту все бригады уже вышли на финиш, а у кровельщиков "горели" несколько незавершенных домов. Им дали в подкрепление четверых, кроме нас еще Черемныха и Сейдуманова. И носились мы в последние дни с дома на дом, по три раза на дню монтируя и сворачивая блоки и лебедку. Последнюю крышу долатали вечером, в день завершающего банкета.
Когда вернулись, мы еще увидели этот банкетный стол, обпитый и объеденный со всех четырех сторон. Ребята, кроме группы ликвидаторов, уже разъехались. Мы выехали следом, последней электричкой, вшестером, включая мастера-Олега и Ряузова.
Кстати, не следует думать, что с банкетом кровельщиков прокатили. Кое-что нам предусмотрительно завезли на последний объект. Там же во дворике мы и посидели, сложив квадратом четыре неизрасходованных рулона рубероида.
Часть 2. Быт.
В своих самодеятельных песнях мы, как нам того и хотелось, называли себя первопроходцами. Конечно, в каком-то смысле, каждый строитель - первопроходец. Приходит на нетронутый, а то и загаженный пустырь, оставляет же после себя вполне пригодное здание, вдобавок еще и благоустроенное. Но настоящими первопроходцами, пионерным десантом в дикий и тем более суровый край стройотряды не были. Во всяком случае, МИХМовские моих лет.
И это очень хорошо. Не хватало еще бросать зеленых юнцов в экстремальные условия. Достаточно того, что они шли туда, где некому было взять на себя всю тяжесть и грязь не самой привлекательной работы. И ни к чему было усугублять тяжелым бытом и без того нелегкую долю стройотрядовца. Надо отдать должное всем трестам и различным
Мы жили в палаточных лагерях - то есть временных сезонных поселках с минимумом удобств, но минимумом твердым. Не знаю, кто строил лагерь "Кама", наши предшественники - студенты или настоящие строители. В моих глазах именно этот лагерь представлял собой тот достаточный минимум : три ряда палаток, поставленных на деревянные каркасы, с настеленным полом и дощатым тамбуром (предбанником). С наружи предбанника, у каждой палатки, навесик и столик со скамейкой. Бетонные дорожки вдоль палаток и к местам общего пользования : туалету, типа сортир, холодной душевой, кухне. Для кормежки подобие полевого стана - ряд столов со скамьями под навесом. И даже центральный плац для линеек, и на нем несколько высоченных мачт.
Наши соседи по "Каме" - ереванцы, втормедовцы (МОЛГМИ) и "щучкины дети" (из Щукинского театрального училища) вполне удовольствовались полученными в лагере благами. Армяне, правда, добавили телевизор, смотрели чемпионат по футболу. И как на смех, именно в это лето победил "Арарат". Ох, и шуму было на их половине ("А вот она какая Армения моя!").
Но МИХМ посчитал, что в лагере "Кама" кое-чего не хватает. Во-первых построили три курилки (по одной на отряд). Во-вторых - пригнали три вагончика. Два из них заняли штабы отрядов, третий пошел под медпункт. Дело, бесспорно, хорошее, нужное. Правда, маловат оказался вагончик; случилась дизентерия - под изолятор пришлось освобождать целую палатку. И, в-третьих, когда наш первый линейный уже скреб улицу, два других отряда задержались на день в лагере и в числе прочих мероприятий возвели монумент. Вкопали мощный телеграфный столб, сверху приколотили площадку, а на нее - ярко раскрашенную тачку. Вокруг этого столба потом разыгрывала представления агитбригада, в основном люди из пятого отряда Верхоломова. Из нашего Васька Перин бойцов в агитбригаду не давал, а что представляла собой самодеятельность 1го линейного, я опишу в третьей части.
Тут стоит упомянуть, как нам случилось увидеть образцовый лагерь, так сказать, студенческий "Артек" камазовского образца. Где он находился - сказать не могу, прогулок, а тем более экскурсий мы по городу не совершали, я до сих пор смутно представляю географию Набережных Челнов. Мы втроем : Воронов, Козицкий и я, еще квартирьерами, приехали в этот лагерь на денек, якобы чуть-чуть что-то подправить и разнести кровати. В "Каме" по предварительным оценкам не хватало на всех палаток. Оказалось, что палатку в этом шикарном лагере нам никто не приготовил, под нее еще надо было, как минимум, соорудить каркас. Мы потолкались там часок, со своим молотком и рукавицей гвоздей, и, в конце концов, уехали. (В штаб к Тимонину, где доложили, что выполнить задание не видим возможности).
Но лагерь разглядеть успели. Особенное впечатление он произвел на Ковалева, так же оказавшегося в тот день в высадившей нас машине. Чем же он отличался от "Камы"? Дорожки, но с бордюрами, выкрашенными в два цвета. Палатки все новенькие, а не выцветшие с позапрошлого лета. Наши дважды перезимовали под снегом. Не сухая трава, а подстриженный газон. То ли местность там была влажнее, то ли его поливали. Кругом, на палатках, на столовой - флаги и красные полосы транспарантов.
И по периметру ограда: ровный штакетник из струганных, крашеных реек. Наш-то лагерь был открыт прямо в степь, вернее в Сабантуйское поле ( о нем тоже в 3 части).