Путь Лоботряса
Шрифт:
Ведь бюджет, не бездонная бочка, дадут - сколько выделили, а выделят - сколько запланировали и выбили. Если доложено наверх, что работа выполнена, второй раз денег на нее не дадут. Платить будут из того, что выделено на другое, или с каким-то обоснованием дополнительно выбито. Естественно, это будут крохи.
Опять же важно для любой стройки, когда попасть в долю. Начало это или конец строительства. Так Камаз, который хотели запустить в 1974, а промучились до 1976, в 1975 году уже исчерпал свои возможности, работал на изысканные резервные отчисления. В этом и состояла задача ССОошных командиров - вовремя сориентироваться. Понять, можно здесь взять
Так обстояло дело с приходной частью.
Расходы отряда, по определению, казалось бы, не должны были составлять никакой тайны. Вот он штаб, ежедневно делающий эти самые расходы и знающий их до последнего гроша. Но именно эту цифру рядовому бойцу узнать было невозможно. Это была святая святых. Поразительная вещь, на собрании принималось решение об общем котле ("коммуна"), устанавливалась норма дневного расхода на питание одного бойца, а вот предложить (только предложить) представлять отряду еженедельный или хотя бы двухнедельный отчет о фактически произведенных расходах никому не пришло в голову. Наивность достойная птиц небесных!
Вместо этого, по подаче сверху, избирались уполномоченные ревизионные комиссии, оформлявшие свои проверки, и тем самым дававшие штабу денежноучетные индульгенции. Да и по правде сказать, что могла выловить эта бедная комиссия, если суммы весьма произвольного размера можно было списать рукописным актом с участием любых трех бойцов отряда. На такие акты никто, конечно, не давал разрешения никаким голосованием.
Помню единственный случай, когда вынесенная на голосование статья расхода вызвала негодование (но не отказ голосовать). Все тот же тэбэшник Гудков транспортировал железной дорогой в Набережные Челны свой собственный мотоцикл. Требовалось оплатить перевозку. Нам стали объяснять, что эта ЯВА предназначена для служебных поездок и, в конечном счете, дает большую экономию. Когда поднялся крик, вопрос замяли.
Существовала великолепная тема для отвлечения страстей отрядного собрания - расходы на курево. Его обычно закупали централизовано, на средства коммуны. Вот и решали, должны ли все оплачивать пристрастия некоторых. Ничего путного в таких случаях не предлагалось, некурящие в душе были против, но помалкивали, зная, что кончится как всегда. Стоит заметить, что на БАМе у нас курящих было только пол-отряда, а в Воскресенске вообще четверть. Внук - Фролов не раз жаловался, как тяжело работать с некурящим бригадиром Михайловым, который забывает о перекурах.
А вот на БАМе произошел анекдотический казус: Владек Буйко, по польскому простодушию, предложил для некурящих в пропорциональных размерах закупать конфеты. Проголосовали "за", но больше для смеха; и так было ясно, что конфеты эти никто закупать не собирается, да и не нужны они никому. Но курильщики были искренне возмущены. Курение - жизненная потребность, а конфеты - прихоть, зачем же тратить на них драгоценные отрядные деньги?
Итак, о приходе имелось смутное представление, насчет расхода можно было только гадать, а итог вытекал сам собой - остается маловато. И что же, в конце концов, лично твое из этого "маловато". То есть, как делить заработанное, если оно уже получено каждым в кассе и затем сгребено в общий мешок. Ни у кого не вызывало сомнений, что с учетом отработанных дней. Также несомненно, что одних отработанных дней недостаточно. Тут уж каждый чувствовал себя обделенным, легко находя кого-нибудь, кто работал хуже его и заслуживает
Помню уникальное комсомольское собрание в Камазовском отряде. Почему комсомольское, обычно же таких не проводили? Припозднился комиссар, а надо проводить собрание. Зато комсорг налицо! Значит, тянуть ни к чему, вместо отрядного пусть будет комсомольское. А уникально это собрание было вот чем : на нем никто не хотел молчать. Все рвались говорить, перебивали друг друга, снова и снова просили слова. То есть картина противоположная обычному собранию. Вся загвоздка заключалась в том, что на этом собрании делили заработок.
Очень жаль, что не существует его стенограммы. Еще бы лучше было провести синхронную киносъемку скрытой камерой. Это был бы фильм, достойный любых архивов, вплоть до музеев истории ХХ века.
Дело происходило в августе, в сырой и холодный вечер. Собрались в полностью освобожденной палатке, только дощатый пол и тусклая лампочка. Отъехали бойцы, стало просторно в лагере. Заседали стоя, но не в шеренгу, а кто где привалился. В центре внимания Вася Перин. Он действительно мудр, позаботился привезти с собой теплые вещи. В какой-то войлочной тужурке, из-под нее, закрывая горло, темно-синий свитер, на голове - серо-зеленая вязаная шапка, с помпоном. Помпон завалился набок. И сам он весь какой-то съёжившийся, но не от холода, это было бы заметно, а как будто не выспался. Говорит вяло, в нос.
Бойцы, кто в чем, телогреек практически ни у кого нет. В основном - черно-оранжевые спецовки поверх свитеров, на некоторых - болоньевые курточки. Ясончик, как монах, в брезентовой накидке с капюшоном. Пучок в ярком трехцветном свитере толстой вязки. Лучше всех устроился Мак - добротный утепленный бушлат, который он скомуниздил где-то в городе.
Все шумят, задают вопросы, суть которых сводится к одному - нафига мы тогда все здесь остались. Время от времени Виктор Фролов лениво вставляет комментарии с замысловатыми экономическими терминами. Васька упорно выруливает на одну тему: если нет бригад, каким образом лучше определять размер премии. И категорически не хочет отвечать: а по скольку же нам в конце концов отломится.
Через шум, а порой и смех - говорится всякое - собрание подходит к окончательному вопросу: сколько конкретно бойцов премировать и какой процент положить на их премии. Прежде чем на что-то решиться, каждый чувствует в своем мозгу раздвоение; с одной стороны - не продешевить, с другой - не прогадать бы. Неизвестно ведь, кто куда попадет, решает всё тот же штаб. Васька-то, он хитрый, с кем бы наедине не говорил, обычно заверяет: "Да разве ты не заработаешь? Неужели я дам тебе меньше чем "Сидорову"? (Называется не "Сидоров", а кто-нибудь из уехавших, чаще других Егоркин, Чуряев или Алиханов).
Выкрикиваются варианты, кто что придумает. Зинченко тоже пытается навести порядок, он все-таки комсорг. Но его реплики ничем не выделяются среди прочих. Наконец проголосовали. Недовольных, оставшихся в меньшинстве, много. Шумят, требуют голосовать еще раз, по-другому. Но Перин между тем приободрился, говорит другим тоном: "Это всё ерунда. Решили, значит решили. А кому не нравится, не держим. Дам денег на билет, и как говорится - гуляй Вася".
Фыркнул один, другой, захохотали все. Василий Федотыч недоумевающее переводит взгляд с одного на другого: что смешного он сказал? Потом многозначительно вздыхает - с кем приходится иметь дело.