Путь Лоботряса
Шрифт:
В палатку пролезает комиссар Снисаренко, он где-то отсутствовал и пришел к самому концу. Переглянулся с Васей, тот кивает: все решено. И говорит бодро: "Ну что, закрываем собрание?".
Тут Киреев - Командор вдруг спохватывается: "А еще вопрос!" "Какой?" - быстро спрашивает Снисаренко. "Почему газет не бывает?".
Генка разводит руками: "Завхоз регулярно покупает газеты. Куда он, правда, их девает?"
Завершающий общий смех, всем ясно - куда. И зашевелились, задвигались. Позаседали, пора и на боковую. Кто-то еще пытается говорить, что не договорил на собрании, но слушать уже некому.
На БАМе подобного беспокойного собрания не созывали. Вопрос был решен в русле прошлогодних традиций, и имел безусловных
А в Воскресенске никаких собраний отряда вообще не было в принципе. На ежедневной утренней линейке до нас доводилась вся, нам положенная информация, в том числе и решения штаба по способу премирования бойцов и бригад. Правда, в самом конце сезона Ряузов зачитал нам не просто итоговую ведомость, как Перин или Сорокин, а полную бухгалтерию. Была составлена таблица, включающая всех бойцов отряда, из многих колонок. То есть, сначала, что кому причитается из заработанного, затем - сколько оставалось у каждого после очередной статьи вычета. Все сидели и слушали, как постепенно таяли суммы, и что выпало в осадок на долю его лично. Не придерешься!
Как я уже говорил, в самом начале сезона бойцы ССО были настроены выжидательно, но пессимизм быстро брал верх. Так, отъезд половины камазовского отряда был лишь частично вызван тяжелыми условиями. Немалую роль играло и разочарование в возможности заработать.
На БАМе этот общий пессимизм был умереннее, рассчитывали, что тайга хоть в чем-то себя оправдает. Заработок будет на последнем месте среди остальных БАМовских отрядов, но все же хоть немного потянет на сибирский уровень.
В Воскресенске все были убеждены в успехе, кто сильнее, кто слабее - но все. А когда получили, радовались прохладненько - хорошо, но хотелось бы хоть чуть-чуть да побольше. Ждали заветной тысячи, которую перетянул разве что Намоконов.
Хороший заработок считался заслугой командира, отсутствие денег - его неумением. На строительные организации обычно не грешили, не верили, что за нашу работу нам полагается больше, чем там дают. Только Командор был убежден в недоплате, называл трест Камдорстрой грабиловкой.
Собственно, надежда на командирские таланты и была той смягчающей подушкой, позволяющей безропотно и безучастно переносить отсутствие отчетности, произвол в отрядных расходах, возможные злоупотребления своей властью. Думалось - свяжи мы штаб по рукам и ногам, ограничь их действия - просидят голубчики в вагончике всё лето, и палец о палец не ударят. И останемся мы вообще на копейках. А уж себе они как-нибудь сумеют урвать.
Ведь не секрет, что бывало всякое. Вылезала вдруг странная недостача при возвращении стройтрестовского имущества, которую необходимо было покрыть. А то и просто теряли портфели с деньгами. Короче, о недобросовестности стройотрядовских командиров ходило не меньше легенд, чем о баснословных заработках. И суммы присвоенных ими денег называли астрономические. Даже по Астрахани. В общем, каждый рассказывал в соответствии с собственным чувством меры.
Напоследок приведу историю, которая доказывает, что дыма без огня не бывает. Я хочу вспомнить самый первый шажок в царство МИХМа, свой последний вступительный экзамен. Сдавали мы его на пару с одним приятелем, который потом не прошел по конкурсу. Назову его просто Виталием.
Экзамен мы благополучно сдали, на следующий день я забежал к дружку, и узнал, что тот уехал в институт. Оказывается, после экзамена к нему подошли, как выразился его отец, два субчика. Спросили, сколько набрал баллов, поздравили с поступлением и с места в карьер предложили недельку поработать. Якобы, работать будут все, а он отделается от этой обязанности уже сейчас.
Виталька честно отработал неделю на бетонном заводе, в паре, как я потом узнал, с Григорием Божко. Тот тоже попался "субчикам",
Не хочется заканчивать на дурной ноте. Еще одна история, на этот раз про удачливого стройотрядовца. Сидели мы в шашлычной с Володей Масловым. Подошел к нашему столику парень, спросил огоньку. На нем была стройотрядовская куртка, оформленная уже по-новому, с наклейкой над грудным карманом со знаками различия. Там обычно помещался один, два и более шевронов, в зависимости от уровня штаба.
У парня на наклейке значилось ВССО - то есть самый низший уровень. Маслов осведомился несколько свысока, во скольких тот побывал отрядах. Парень не обиделся и пояснил, что они работают по-другому. Куртка только форма. А едут они впятером-вшестером в колхоз, нанимаются что-то строить и зарабатывают за лето 3,5 - 4 тысячи каждый. Без всякого штаба.
Короче, смотрите фильм "Кот в мешке". Рукавные нашивки на стройотрядовских куртках у тех кинематографических шабашников и умельцев почему-то МИХМовские. Узнать бы, кто консультировал картину.
Раздел 3. От сессии до сессии.
Проблемы и трудности учебы в МИХМе, и в институте вообще, комментировали многие. "Студентом становишься только после сдачи Сопромата" - это самая распространённая фраза. Впервые я услышал ее еще от Глебова, на одном из первых собраний. Она потом по всякому варьировалась, типа "Сдал Сопромат - можешь жениться". Иногда в неё вставляли, как промежуточный этап Начерталовку. В любом случае выходило, что надо преодолеть два первых года. Приходилось слышать и чуть-чуть иное толкование. Ясончик любил говорить, что курсы - как пальцы на левой руке. Первый - это мизинец и трудность пошла вверх, в соответствии с длиной пальцев. Второй труднее, третий еще труднее, четвёртый - легче второго, но труднее первого. А уж пятый - проще не придумаешь. Что-то похожее о своих шести курсах говорили и медики (Три года крематорий, три года санаторий).
Родион Верхоломов на правах ветерана, помнится, выразился просто, без подробностей "В МИХМ поступить легко, а учиться трудно".
На самом деле во всех этих разговорах отражена чисто внешняя сторона. Неоспоримый факт, что на первом курсе начинается отсев, и пика своего он достигает к концу второго. И если заглянуть в зачетку рядового студента (исключив стабильных отличников и заядлых троечников) то картина будет похожая. Оценки снижаются к концу второго курса, а затем снова идут на улучшение, выравниваясь к середине четвертого.
Но это говорит не о трудности предметов, а о трудности самой институтской учебы, как таковой. Тот же Сопромат требует не столько ума, сколько внимательности и усидчивости. И вылетают не только из-за двойки именно по Сопромату или Начерталовке. "Непробойным" предметом у студента-отставника может оказаться любой: и черчение, и химия, и даже английский. Вопрос индивидуальности.
Дело не в сложности или обилии материала, дело в адаптации. Просто студент сам по себе, независимо от специальности, особая профессия. Студентом надо научиться быть. Как говорили в армии "понять службу". То есть уяснить элементарное - что можно делать, что можно не делать, а что необходимо выполнить обязательно, хочешь ты этого или не хочешь, можешь или не можешь. И только после этого из позавчерашнего школьника возникает студент - "рыба плавающая по поверхности знаний, и дважды в год ныряющая вглубь, за стипендией".