Путь мага: Выбор, Долг, Любовь

Медведев Анатолий Дмитриевич

Я поднял глаза к небу, надеясь, что они мне поверят и поймут то, чего я хочу. О, великая семерка, не оставь меня.

— Я иду за ней, чтобы спасти ее. Она не ведает, что творит, она ослеплена смертью близкого человека, в которой виновны эти твари. Прошу вас, если есть возможность, довезите меня до Гарна. Я не могу вам отплатить, но… позже я постараюсь это сделать.

Он, прищурившись, посмотрел на меня, и какое-то время размышлял, видимо о том, стоит мне верить, или нет.

— Я сам из Гарна. И вернусь туда, когда эта погань уйдет. Мне знакомы последователи культа Шотера, и я знаю, что с ними нельзя связываться. Я помогу тебе. Девчонка приехала сюда на

повозке, а ушла пешком. Ляжешь в телегу и накроешься мешковиной, драконы не тронут. На большом повороте, что уходит на юг, сойдешь с телеги, и оправишься далее пешком, там будет постоялый двор и дорожный указатель.

***

Мы отправились в путь затемно. Я лежал в трясущейся повозке, прикрытый мешковиной. Если честно, более дырявого покрывала я не видел в своей жизни. Но драконы мало интересовались повозкой с яблоками — я видел, как они пролетали над нами в воздухе, так высоко, что казались не больше орлов. Говорят у драконов отличное зрение, и они могут разглядеть все что угодно, даже если ты их разглядеть не можешь.

Неожиданно мне в нос ударил запах гнилой магии, сильный, резкий. Я поморщился, а затем поднял голову, чтобы понять, что произошло. Вонь исходила от придорожной гостиницы, что находилась на повороте. Там начиналась какая-то потасовка, с трудом можно было различить с большого расстояния что крестьяне, похоже, на кого-то напали. Я никогда не был самым зорким человеком, но я сразу понял, кто именно попал в беду. Ну чего тебе не сидится! Я не спрашивая разрешения отстегнул лошадь от повозки и бросился на выручку.

— Прости, я все верну, — бросил я на прощание, но был совсем не уверен в том что смогу выполнить это обещание.

Пустив лошадь галопом, сам не заметил, как оказался на месте, и увидел, что крестьяне словно заколдованные тянут свои руки к Арне, не реагируя на удары её драгорийской сабли.

— Стойте! — но наступавших мой крик даже не заставил обернуться.

— Они мертвы, Гол, с ними бесполезно говорить!

Она была права. Когда я влетел в толпу безжизненных тел на лошади, то увидел, что их кожа была гнилой, безжизненные глаза смотрели вникуда. Я помог Арне взобраться на лошадь, и, обнажив клинок, принялся прорубать дорогу вперед. Крестьяне даже не пробовали уклоняться от ударов.

— Арна, ты цела? — мы отъехали на приличное расстояние, и мертвуцы нас уже не беспокоили.

— Все нормально. Я не смогла зажечь огонь, и они, почувствовав страх начали наступать.

— Ты не ранена?

— Я же говорю, нет! Только испугалась.

— Объяснишь, что это было? Хотелось бы знать, почему мертвые не лежат преспокойно в своих могилах, а пытаются кушать мирных путников?

— Это Культ Шотера. Ты, наверняка, понятия не имеешь о нем, ведь это запретная тема на острове Ласса. Даже в ваших часовнях Шотера, нет книг, рассказывающих об этом. После гражданской войны… слишком много смерти стало в воздухе. А Калентренор судя по всему стал его последователем.

— Я читал письмо…

— В общем, насколько я понимаю люди — ради спасения и обретения прекрасного мира после смерти, убивают себя посредством сложного обряда, и их тела попадают во владения Шотера, который по идее должен о них заботиться. Так сказано в Великой книге Мертвецов, написанной этим проклятым колдуном, но это ложь. Никакого прекрасного мира нет, душа должна отлететь во владения Основателя, но как на веревке болтается, привязанная к ходящему телу, которое, поверь мне, не остановишь, даже порубив на части. Самое смешное, что Шотер видит в этом счастье для людей, которые слепо следуют его приказам. И многие

верят, что благодаря наибольшей жертве, получат идеальную, лишенную забот жизнь. Но взамен они получают сотни лет мучений.

— А это где написано?

— Это сказал Дорнел, святой пророк, один из трех, что пришли в начале нашей эпохи. Уже тогда последователи Шотера были очень сильны, и в какой-то момент их удалось обуздать, запретить посещение камня, предать это колдовство забвению. За шесть сотен лет забыли даже то, где он находился, а вот Калентренор откопал эту гадость

— Послушай, я верю в Основателя, но все вторичные записи, это лишь домыслы.

— Ты так дойдёшь до того, что Атталога не существует!

— Я этого не говорил!

— Да, но отрицал веру в его последователей, которые говорили его устами. Этим занимаются и последователи Шотера, считая темного колдуна своим богом! Хочешь, чтобы весь мир стал, как те крестьяне, от которых мы сегодня убежали?

Мне стало не по себе от ее слов, ведь я совершенно не имел этого в виду.

— Арна, я…

— Знаю, что не хотел. Но будь осторожнее со словами.

Мы остановились на ночлег рядом с лесом, в дне пути от Гарна. Нужно было отдохнуть, прийти в себя после всего произошедшего, и с новыми силами идти искать предателя. Я уснул значительно позже Арны. И долго смотрел в темное облачное небо. Потом повернулся набок, и увидел, что на камне сидит полевая мышь, и внимательно рассматривает нас.

Да, скрытый берег с его скалами не спрячет, не укроет. Теперь нас видит каждый. Только сейчас меня окончательно покинуло ощущение защиты, испытанное в Хайринте.

Глава 8. Ни жив, ни мёртв

С рассветом мы отправились дальше в путь и, несмотря на все наши расчеты, подошли к Гарну уже в полдень.

Места здесь были прекрасные — лес из весьма странных растений, был скорее оранжевый, чем зеленый, словно родной Шал-ре в месяц сбора, а землю покрывал плотный покров поблекшей желтой сухой травы.

Деревня, так же, как и город, который я миновал пару дней назад, была практически разрушена, здесь полыхали страшные пожары.

— Арна, ты действительно думаешь, что здесь может кто-то прятаться?

— Если только мертвецы.

— Калентренор тоже не живой?

— Нет, что ты, этот живее всех живых, должен быть, по крайней мере. Он манипулирует мертвыми. Если он сам проведет подобный обряд над собой, то его душа, или ее жалкие остатки, попадут во власть Шотера.

— Ты говорила иначе еще вчера вечером. Что души не смогут отвязаться…

— Конечно. У обыкновенных людей да, но Калентренор, в силу того, что служит лишь Шотеру, никогда не сможет загладить своих грехов перед Основателем, и его душа не рискнет отправиться на небеса.

— Но ведь Шотер наградит его. Получается, что он получит то, что хотел.

Арна посмотрела на меня как на круглого идиота, а затем равнодушным тоном продолжила.

— Гол, ты не понимаешь довольно простых вещей. Вспомни Неллиар, священную книгу Основателя. Здесь, в Неллионе, Атталог уничтожил пустоту присутствием жизни. И потому, как бы слуги вроде Шотера или еще мельче, Калентренора, не старались, они не смогут изменить основных законов, что установил Атталог. А один из главных законов, — каждый получит то, что заслуживает, и после смерти будет страшно мучиться, — она сделала паузу, словно подыскивая необходимые слова, — пойми, что захватив Драгорию, они способны подмять под себя весь мир. Наша эпоха может закончиться подобным образом, но мы можем изменить это.