Путь мага: Выбор, Долг, Любовь
Шрифт:
— Он у вас с собой? — я понимал, что будь Менетер поопытнее, он бы понял, что я всё это уже знал, и что Арна для меня имеет значение. Дахание, взгляд, тон — всё могло меня выдать.
Менетер нехотя вытащил из кармана старинный амулет — медный медальон, что когда-то был снят мной с шеи проклятого. Теперь я, выучившись магии, знал, что заклятие сломано, и неопасно, а в медальон можно вложить новое, которое будет лишь сильнее от того, что принц бережно хранил его в память о сестре.
— В нем, конечно, есть магия, но это лишь остатки былого. В нем нет ничего страшного, тем более что прежняя цепочка потерялась, а ведь именно цепь в таких вещах сохраняет волшебство.
— Но про сестру…
— Она в замке?
— Нет, она… — Менетер растерянно
— Не нужно мне говорить где она, и я не смогу об этом рассказать другим. А над амулетом я поработаю, и верну его вам.
Я развернулся и зашагал прочь, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось у меня в груди.
***
Дни бежали быстро, работа спорилась. Замок теперь я знал, как свои пять пальцев. У меня вошло в привычку заходить на кухню по утрам, и в небольшом закутке пить чай. Это стало почти ритуалом… а Ког всегда говорил: то, что для мага становится привычкой, имеет отношение к его мыслям. А я думал только о том, как раскрыть заговор. За гранью этот путь имел едва видимую, но всё же явную нить, по которой я раз за разом ходил.
— Здравствуйте достопочтимый гориаф! — так говорил каждый, кто меня видел. Это дежурное приветствие мне порядком надоело, но сейчас мне было не до того. Я что-то невпопад отвечал и продолжал интуитивно двигаться в сторону кухни.
Там сейчас было шумно — готовили королевский обед. Я приказал никому из прислуги не бросаться мне в ноги, это сильно упрощало их работу. Я чувствовал запах — что-то было здесь, по близости. Что-то, что привело меня сюда. Я точно это уже видел, нужно было только увидеть вновь. Нужно было взбодриться, прочистить мозг.
— Атна, завари мне чаю. Пожалуйста.
— Конечно господин Эсториоф, я мигом.
— Постой, — я заметил что-то странное в ее легком платье, что-то, что выбивалось из общей формы, — откуда у тебя этот шнурок? Редко в одежде такой прислуги как посудомойка, увидишь подвязку с золотыми нитями, сказал я, поманив ее к себе пальцем поближе.
— Я нашла в замке, господин Эсториоф, — ответила она шепотом.
— Где? И когда?
— Почти месяц назад, на кухне, — она так испугалась, что мне стало стыдно за свой тон, — я не крала. Я отдам! — она потянулся к шнурку, но я остановил её.
— Я не просил тебя здесь раздеваться, — сказал я, и мне показалось, что она разочарованно вздохнула, — Принесешь мне его как освободишься и починишь своё платье чем-то менее изысканным.
Такие шнурки носят на боках, можно сказать, это было самым модным новшеством в одежде. Если вытянуть руку вверх, то заправленная за пояс сорочка с такой вот шнуровкой непременно растянется, и слабый узел может развязаться, а дорогая нить выпасть. Мне не нужно было идти на тщательно изученную мной кухню — вина, которые охлаждали для приема, хранились довольно высоко. Знает ли убийца, что потерял часть своей одежды? Или же он вообще сжег все то, в чем был? Или не придал этой потере особого значения? Ну, по крайней мере, у меня появилась небольшая надежда выследить преступников.
Да, и надо поменьше общаться с Атной, а то надумает себе лишнего.
Глава 9. Переворот
Вернувшись в комнату, как и планировал, сел работать над медальоном. Я без страха открыл его — ничего опасного внутри не могло храниться, у всех амулетов, которые зачаровывают для защиты или для мести, внутри лежит определенный алхимический состав. На метал, чаще всего какой-нибудь драгоценный, накладывали чары, которые выступали в контакт с внутренним содержанием лишь тогда, когда веревочка оказывалась на шее того или иного человека. Таким образом, цепь создавала кольцо магии вокруг одного из важнейших жизненных центров человеческого тела, либо охраняя носителя, либо проклиная его. Естественно, когда цепь рвалась, то и магия уходила. Иногда требовались дополнительные обряды — например, жечь благовония в комнате хозяина амулета. Наиболее преуспели в этих делах артанийцы, но не те, что жили в Дегтамере, а оленеводы,
Сделать новый состав было не трудно, для этого мне пришлось собрать травы за городской стеной и утащить едва убитую курицу с кухни, и вытащить её ещё трепещущее сердце. Конечно, его надо было бы просушить, но и так должно было сработать.
Я разжег в воздухе магический огонь, подвесил на над ним котелок, и аккуратно залив туда воду из родника, принялся варить необходимое мне зелье. Ког непременно бы отлупил бы за такое бытовое отношение к магии. «Магия вершит судьбы мира, а не чешет у тебя за ухом» — любил говаривать мой учитель.
Когда ко мне пришла моя верная шпионка-посудомойка, зелье было почти готово. Заходить в мою комнату Атна никогда не решалась — я везде развешал магические принадлежности, устроил невообразимый бардак, да и сама комната была разделена на четыре части цветными тряпками. Мне не казалось это страшным, но вот люди, не знакомые с колдовством в повседневной жизни, искренне считали — стоит им ступить за порог, и с ними непременно произойдет что-то очень плохое. Атна подвязала край платья на простенькую ниточку, а мне принесла шнурок, о котором я просил. Вручив ей мешочек с деньгами в качестве награды, я сразу же закрыл дверь перед ее носом, и продолжил свою работу. Скоро нужно было начинать вечерний обход, причем не по тайным местам, а просто гуляя по коридорам — я должен был смотреть за одеждами всех, кто находится в замке. А до обхода еще нужно доделать медальон, написать письмо учителю, а также изучить найденную улику.
Здравствуй, учитель.
Сумел найти одно вещественное доказательство — кто-то из аристократии обронил богато украшенный шнурок, что подвязывается сбоку камзола или сорочки, на месте преступления. Обстоятельства помешали мне обнаружить его сразу. Жду твоего совета, что мне делать. С сегодняшнего дня внимательно слежу за одеждами всех, кто присутствует в замке.
Я не стал подписываться, и отправил доверенного гонца. Затем разыскал Менетера, и внушительно посоветовал не снимать медальон, который для него заколдовал. Остаток дня я провел абсолютно не интересно — я не сумел обнаружить никаких вещей, указывающих на преступника, ни изучая дорогую вещицу, ни осматривая замок. За день я потратил много сил, и уже к ночи я был не в состоянии работать. Но мне было не суждено уснуть — Регнетер в очередной раз устроил попойку. Причем он пригласил целую армию менестрелей, которых, как и своих друзей, обильно угощал вином, и что самое ужасное, пировали аккурат под моей комнатой.
На утро я встал с больной головой, но нужно было приниматься за работу. Я сразу же с утра сумел достоверно выяснить, что такие дорогие подвязки, как та, что у меня, бывают только на парадных костюмах, и даже более того — у большинства придворных такой костюм один — для особых случаев. Потому я сообщил всем, кто имел хоть какое-то влияние на короля и принцев, что у меня в скором времени день рождения, и я не против по такому случаю устроить прием. За пару дней по замку прошел слух, и вскоре был назначен день торжества. Вообще в месяце хандры не принято устраивать пышных балов, погода в этот месяц портит все настроение. Но я сохранял свою популярность — обо мне появлялись самые невероятные слухи, я стал одним из самых завидных женихов королевства, тем более что не был ограничен званиями, и мог взять в жены даже дочь простого купца. Меня в замке любили все — даже те, к кому я относился с презрением. Благодаря Когу я стал великолепным лицемером, и многие верили моим ненастоящим улыбкам и наигранной заботе. Нет, ни одному из этих фактов я не радовался, поскольку в глубине души оставался деревенским парнем, не склонным к интригам двора. Просто это была моя работа, которую я выполнял, по наставлениям отца, крайне дотошно. Ладно, кого я обманываю, местами это было весело, как в прошлой жизни.