Путь Моргана
Шрифт:
Кузен Джеймс-аптекарь прибыл в Глостер как раз вовремя, пятого января, нагруженный мешками и ящиками.
— Акцизное управление выплатило тебе пятьсот фунтов в конце декабря, — сообщил он, отдышавшись. — Я привез шесть новых фильтров, пять из них — в медной оправе и с медными блюдами. Они пригодятся тебе для того, чтобы позаботиться о здоровье всех пятерых друзей.
— Пятерых друзей? — озадаченно переспросил Ричард.
— Джимми Тислтуэйт написал мне, что в плавучих тюрьмах заключенных разбивают на отряды по шесть человек, которым предстоит жить и работать вместе. — Об
Ричард присел и задумался, а потом решительно покачал головой:
— Нет, кузен Джеймс, инструменты я не возьму. В Ботани-Бей они мне понадобятся, но чутье подсказывает мне, что, если они останутся у меня сейчас, их отберут в пути. Пусть пока побудут у тебя, а когда ты узнаешь, на каком корабле меня повезут, то пришлешь их мне.
— А вот и книги от преподобного Джеймса. На этот раз он выбрал книги о географии и путешествиях. Они тяжелее, чем прежде, поскольку отпечатаны на обычной бумаге и переплетены в кожу. Но он считает, что книги тебе пригодятся и ты сумеешь довезти их до Ботани-Бей.
Покончив с практическими соображениями, кузен Джеймс-аптекарь надолго замолчал и поднялся.
— Ботани-Бей находится на другом конце света, Ричард, на расстоянии десяти тысяч миль по прямой и шестнадцати тысяч — если плыть на корабле. Боюсь, больше мы с тобой никогда не увидимся, и это так прискорбно! Как жаль, что тебе уготована подобная участь… Боже мой, Боже мой, Ричард! Помни: я до конца своих дней буду молиться за тебя, как и твои отец и мать и преподобный Джеймс. Бог не останется глухим к нашим мольбам, он убережет тебя. О Господи…
Ричард обнял его и расцеловал в щеки. Высвободившись из объятий, Джеймс покинул камеру, ни разу не обернувшись.
Ричард смотрел вслед кузену, пока он брел по коридору, вышел из тюрьмы, миновал грядки, направился к воротам, свернул за угол и пропал из виду. «И я буду молиться за тебя, кузен Джеймс, ибо я люблю тебя, как родного отца».
Лиззи Лок подошла к нему сзади и обняла за плечи. Собравшись с мыслями, Ричард созвал друзей к столу.
— Я вовсе не стремлюсь к власти, — объяснил он Биллу Уайтингу, Уиллу Коннелли, Недди Перроту, Джимми Прайсу и Тэффи Эдмундсу. — Мне уже тридцать семь лет, я самый старший из вас, однако я не гожусь в вожаки, и вы должны запомнить это. Каждому из нас придется черпать силы и мудрость в себе самом, и это справедливо. Но я получил образование, у меня есть знакомый в политических кругах Лондона, а также сведущий кузен-аптекарь в Бристоле.
— Я знаю его, — закивал Уилл Коннелли. — Это Джеймс Морган с Корн-стрит. Я узнал его, как только увидел. Кто бы мог подумать! Оказывается, у нашего Ричарда Моргана есть влиятельные друзья!
— Да, вполне. Но сначала выслушайте меня: на кораблях заключенных разбивают на отряды по шесть человек в каждом, им предстоит жить и работать вместе. Я предлагаю образовать такой отряд, прежде чем надзиратели сделают это за нас. Вы согласны?
Товарищи Ричарда охотно закивали.
— Нам
— А ты ждешь неприятностей, Ричард? — нахмурился Коннелли.
— Откровенно говоря, не знаю, Уилл. Похоже, мне чего-то не договаривают. Здесь мы все равны, все мы с запада. Но в плавучей тюрьме всех каторжников соберут вместе.
— Понимаю, — посерьезнел Билл Уайтинг. — Лучше заранее решить, как нам быть дальше. Еще немного — и будет поздно.
— Кто из вас умеет читать и писать? — спросил Ричард.
Руки подняли Коннелли, Перрот и Уайтинг.
— Значит, четверо. Отлично. — Он указал на пять сундуков, стоящих рядом с ним на полу. — Теперь о другом: в этих сундуках есть вещи, которые помогут нам остаться здоровыми, к примеру, фильтры.
— О, Ричард! — со смехом воскликнул Джимми Прайс. — Эти чертовы камни стали для тебя символом веры! Лиззи права: ты похож на священника во время мессы!
— Мой символ веры — здоровье, — возразил Ричард и обвел строгим взглядом товарищей. — Уилл и Недди, как вы ухитрились прожить целый год в бристольском Ньюгейте?
— Пили только пиво или легкое пиво, — объяснил Коннелли. — Родные присылали нам деньги, чтобы нам не пришлось голодать.
— А когда я сидел в Ньюгейте, я пил воду, — заявил Ричард.
— Не может быть! — ахнул Недди Перрот.
— Отчего же? Всю воду я процеживал через фильтр. Он предназначен для очистки воды — вот почему мой кузен Джеймс начал вывоз этих камней с Тенерифе. Но если вы решите, что вода из Темзы пригоднее для питья, чем вода из Эйвона, вам не протянуть и недели. — Ричард пожал плечами. — Впрочем, дело ваше. Если вы можете позволить себе пить легкое пиво — отлично. Но в Лондоне рядом с нами не будет родных, нам не на кого надеяться. Свои деньги мы должны беречь на крайний случай, а не тратить их на спиртное.
— Ты прав, — согласился Уилл Коннелли, почтительно прикасаясь к каменному фильтру, стоящему на столе. — Лично я буду пить чистую воду — пиво мне не по карману. Рассудительность превыше всего.
В конце концов все согласились пить профильтрованную воду, даже Джимми Прайс.
— Значит, договорились, — заключил Ричард и отправился потолковать с Айком Роджерсом. Он сожалел о том, что фильтров всего шесть, но не собирался делить их на двенадцать человек. Пусть товарищи Айка сами позаботятся о себе, тем более что у Айка водятся деньги.
«Если мы, все двенадцать заключенных, будем держаться вместе, у нас есть шанс выжить», — рассудил Ричард.
Часть 3
Январь 1786 года — январь 1787 года
Фургон, которому предстояло увезти заключенных в Лондон и Вулвич, прибыл на рассвете следующего дня, шестого января, и Ричард вдруг понял, что с тех пор, как он в последний раз совершил поездку в фургоне, прошел ровно год. Прощание было бурным и скорбным, женщины безутешно рыдали.