Путь на Балканы
Шрифт:
— Характер дурацкий, — пожал плечами Будищев. — Воевать, так в полную силу!
— Это понятно, от меня-то чего хочешь?
— Да я слышал, ты скоро выздоровеешь…
— И?
— Окороти Хитрова! Совсем Федьку заездил паразит.
— А сам?
— Если я за него возьмусь, дело может плохо кончиться! Ты же знаешь, мы с ним как кошка с собакой.
— Ага, с тебя станется. Ладно, потолкую с Васькой.
— Спасибо, Северьян, с меня причитается!
— Что это у нас тут такое! — строгим голосом прервал их беседу подошедший Гиршовский. — Ну, конечно, Будищев, кто же еще.
— Здравия
— Здравствуй, братец. Пришел товарища проведать?
— Так точно!
— Похвально. Но тебе пора уходить.
— Слушаю, ваше высокоблагородие!
— Хотя погоди, ступай за мной, есть одно дело…
Выйдя вместе с доктором наружу, они направились к большой палатке игравшей роль операционной. Оставшись наедине с ним, врач вопросительно взглянул на Будищева.
— Иван Иванович, вчера показывал мне прелюбопытный ятаган, — неопределенно сказал Гиршовский.
— С албанца одного сняли, — с готовностью пояснил Дмитрий. — Помят немного, но сразу видать, что древний!
На лице врача было написано крупными буквами: — "много ты понимаешь", но вслух он ничего не ответил, продолжая испытующе смотреть на унтер-офицера.
— Вот к нему в пару, — вытащил тот из-за голенища кривой кинжал, обильно украшенный серебряной насечкой.
— И впрямь, пара, — задумчиво заметил доктор, внимательно разглядывая оружие. — И состояние весьма недурное. Сколько хочешь?
— Да господь с вами, ваше высокоблагородие, какие уж тут деньги, только бы вам удовольствие доставить, в надежде на благосклонность…
— Э нет, дружок, называй цену, а то, чую, "благосклонность" мне дорого может выйти. Но учти, за ятаган я дал Линдфорсу двенадцать рублей ассигнациями.
— Великодушный вы человек, Мирон Яковлевич.
— Хочешь сказать, переплатил?
— Это как считать, — дипломатично вывернулся Будищев.
— Ну, так что?
— Спросить я хотел, ваше высокоблагородие…
— Ну, спрашивай?
— Нет ли такой болезни, при которой из армии комиссуют?
— Да болезни разные бывают, а тебе зачем?
— Да как вам сказать, господин доктор, я ведь всего год как служу… а вдруг у меня такая болезнь, а я и не знаю.
— Не хочешь служить?
— Да что вы такое говорите, Мирон Яковлевич! Я только и живу службой его императорскому величеству. И денно и нощно благословляю тот час, когда присягу царю-батюшке принял!
— Понятно, — ухмыльнулся врач. — Только до конца ли ты понимаешь, а чем спрашиваешь? Нет, ты погоди, я тебе все попробую объяснить. Ты, действительно, служишь всего год, но уже хорошо себя проявил. У тебя два креста и мне наверное известно, что ты представлен к третьему. К тому же ты грамотен, что совсем не часто случается среди солдат. Право же, ты можешь сделать совершенно блистательную для своего положения карьеру! Я очень удивлюсь, если к концу службы ты не станешь подпрапорщиком, а это прямой путь в офицеры… человеком станешь!
— Спасибо вам, ваше высокоблагородие, — прочувствованно отвечал ему Дмитрий. — Все как есть обсказали, ничего не утаили… я же всю жизнь хотел перед взводом горло драть!
— Невероятно, — изумленно распахнул глаза Гиршовский. — ты полагаешь, что быть крестьянином Ярославской губернии лучше, чем офицером?
— Ну,
— Гхм, резонно, и в чем-то ты прав, однако получив чин, тоже можно выйти в отставку, после чего заняться чем хочешь…
— Лет через десять? Да у меня мозги к тому времени высохнут. Посмотрите на наших офицеров, им же всем фуражки так голову надавили, что извилины выпрямились!
— Ха-ха-ха, — не выдержал врач, — какая безжалостная характеристика! А у тебя злой язык. Но как бы то ни было, у офицера все равно больше возможностей.
— Я еще не стал офицером!
— Ну, хорошо, я подумаю, но… ты ведь понимаешь, что…
— Понимаю, ваше высокоблагородие.
— Ни черта ты не понимаешь! В таком деле я один ничего не решаю, потребуется, как минимум, заключение трех врачей и…
— Далеко не все коллекционируют холодное оружие?
— Пошел вон с глаз моих!
— Слушаю!
Выйдя от доктора, Будищев направился в расположение, будучи в хорошем расположении духа. Этот разговор Дмитрий планировал давно и был рад, что он состоялся. По крайней мере, Гиршовский не отказал сразу, а значит, возможность договориться есть. Военная карьера действительно совсем не прельщала его, к тому же, он не сильно верил в ее возможность. Нижний чин для большинства офицеров был предметом неодушевленным и своим ему в этой компании никогда не стать. Да и стоило ли стараться? Выслужившие из рядовых офицеры были не такой уж редкостью, однако мало кому из них удавалось перескочить через капитанский рубеж. Да и этого чина достигали уже к такой старости, что из "благородий" песок сыпался. И что дальше? Пенсион в половину жалованья, да возможность отдать детей в юнкера на казенный кошт? Нет уж — спасибо!
Подходя к сараю, служившему его взводу казармой, Дмитрий, к своему удивлению, наткнулся на что-то высматривающую девушку. Лица ее он пока не разглядел, но вид с тыла обнадеживал настолько, что Будищев тут же и думать забыв о своих планах, принялся подкрадываться к ней.
— Что ищешь, красавица? — громко спросил он, подойдя совсем близко. — Если судьбу, то я вот он!
Болгарка испуганно дернулась, однако не закричала, а лишь, закусив губу, пытливо уставилась на него. Надо сказать, что вид спереди нисколько не разочаровал предприимчивого унтера, так же с интересом разглядывающего незнакомку.
— Человека ищу, — запинаясь, проговорила она.
— Какое совпадение, — обрадовался Дмитрий. — Я тоже принадлежу к этому биологическому виду!
— Что? — не поняла его девушка.
— Я тоже человек!
— Нет, я ищу солдата, — закивала [73] красавица, залившись краской.
Будищев в ответ только шире улыбнулся и развел руками, дескать, а я тебе кто?
— Я ищу Николая, — совсем было отчаялась болгарка.
— Штерна? — уточнил Дмитрий, начиная понимать, в чем дело.
73
Болгары кивают в знак отрицания, а соглашаясь — мотают головой.