Путь небес. Преодолевая бурю
Шрифт:
— Ты утаил от меня правду, хан, — воксировал Саньяса и наклонился, уходя от пылающего скопления металлических балок.
— Когда это? — Командир взвел холань, магнитные мины, и переключился на прицеливание с малой дистанции.
— Когда пришло сообщение с флота.
— Брат, сейчас неподходящее время.
Поддерживая строй, Белые Шрамы устремились к колонне «Лэндрейдеров». Гравициклы оставались незамеченными, но уже были в зоне видимости врага.
— Неважно. Ты утаил истину.
— Сосредоточься, нас заметили!
Бронемашины огрызнулись трассирующими очередями, следом запрыгали вспышки отдельных выстрелов. Танки грузно разворачивались вокруг своей оси, пехотинцы, быстро рассредоточившись, залегали и наводили оружие.
Слишком поздно.
— Прикончить их! — взревел Торгун, набирая скорость.
Гравициклы поглощали расстояние до целей, прореживая вражеские отряды сосредоточенным болтерным огнем. Перед ними взметался земляной вал, в котором мелькали обрывки внутренностей солдат, растерзанных ураганом.
Проносясь над «Лэндрейдерами», всадники сбросили мины-холань. Звездообразные магнитные заряды врезались в адамантиевые корпуса и прочно зафиксировались на них. Через долю секунды Белые Шрамы уже были на другой стороне колонны и на полном ходу улетали прочь, преследуемые ответными залпами.
Мины сдетонировали. Два «Лэндрейдера» взорвались, полностью уничтоженные десятками небольших цепких устройств. Еще три содрогнулись и постепенно замерли в грязи, дымя выхлопными трубами. Остальные семь, с незначительными повреждениями, загромыхали в погоне по изрытому воронками полю, рассекая ночь лазерными лучами и рокочущими очередями болтеров.
Слишком медленно, сагьяр мазан с победными кличами набрали высоту, удаляясь от жаждущих возмездия танкистов. Они мчались над разоренной землей, резко снижаясь и закладывая виражи. Белые Шрамы преодолевали шквал лазерного огня, словно моряки — бурное море.
Быстро оторвавшись от погони, они безоглядно помчались к десантному судну. Теперь неприятель знал о легионерах, и его ударные силы на планете уже стягивались к их позиции. У смертников было примерно семь минут на то, чтобы выскользнуть из клещей и уйти в пустоту.
— Так что там говорилось? — спросил Саньяса, безжалостно подгоняя гравицикл.
— Я же сказал тебе, — раздраженно воксировал Торгун.
— Орда не станет атаковать Лансиду. Не станет атаковать Гетмору. К сожалению, ты лжешь мне, дарга.
Бывший хан оглянулся на воина, казавшегося на такой скорости размытым пятном.
— Повтори это, когда в руке у меня будет клинок.
— Нас отозвали к флоту.
Клин мчался дальше, уходя по дуге от обреченного Крёза. Их отчаянная гонка терялась среди миллиона других сражений, охвативших планету.
— И что, если так? — отозвался Торгун. — Какая разница? Искупить вину смертью — все,
— Выбор сделали за нас.
— Мы сами выбирали судьбу.
— Она может измениться. Мы все еще живы.
— Если ты не заткнешься, это тоже может измениться.
Впереди снижалось десантное судно, укрытое за плотными облаками сажи и легкого пепла. Корабль опускался в режиме безмолвия, о его появлении сообщили только носовые авгуры. Снизив скорость до минимума, гравициклы со скрежетом проскользнули по опущенной рампе в ангар. Как только последний смертник оказался внутри, атмосферные двигатели транспорта снова вышли на полную мощность. Герметичные двери отсека медленно сдвинулись.
Ударив ногой по педали, Торгун заглушил мотор, вылез из седла и зашагал к Саньясе, занятому тем же. Схватив воина за кирасу, командир прижал его к стене ангара.
— Еще раз так заговоришь со мной, и тебе конец!
Саньяса не сопротивлялся, даже опустил руки. Вокруг легионеров осторожно собрались остальные сагьяр мазан.
— Я последую за тобой даже в ледяные загробные чертоги, мой хан, — спокойно произнес смертник, обращаясь к Торгуну по старому званию. — Не нужно скрывать от нас правду.
Спустя несколько мгновений командир отпустил его. Сняв шлем, Торгун отвернулся и провел латной перчаткой по коротко стриженным волосам.
— Иди ты к черту! — выдохнул дарга. — И они тоже пошли к черту!
— Наверное, Орда в беде, если там вспомнили о нас. — Саньяса тоже скрутил шлем.
— Конечно в беде! — огрызнулся Торгун. — И что это меняет? Мы теперь сами по себе, как они и хотели. Каждому из нас вынесен приговор.
Раздался глухой треск разрывов, транспортник содрогнулся. Десантное судно набирало скорость, попав под обстрел.
Примагнитив шлем к бедру, Саньяса вытер лицо.
— Что сказано в приказе?
Все уцелевшие смертники, столпившиеся вокруг, смотрели на Торгуна. Никто не тянулся за клинком, но взгляды их были неумолимыми. После четырех с лишним лет изгнания воины хотели знать правду.
Командир неожиданно вспомнил, как в последний раз видел «Звездное копье» — с борта челнока, в котором его доставили на флагман для допроса. Вспомнил, какой испытывал стыд. Как технодесантники соскребли разряд молнии с его наплечника. Какие выражения были на лицах судей — чогорийских, чужих лицах.
Саньяса не двигался. Никто не шевелился. Корпус больше не вздрагивал — транспортник успешно вышел из-под зенитного огня и направлялся обратно к R-54.
Значит, они выживут, чтобы вновь пойти в бой. Чтобы нанести врагу еще один удар.
— Что сказано в приказе? — повторил Саньяса.
Торгун взглянул на его по-прежнему гордое лицо. Даже после изгнания легионер воплощал собой образец воина-степняка. Он до сих нор хранил веру.
Бывший хан никогда не верил по-настоящему, даже в самом начале. Вот в чем крылась разница между ними, из которой родилась слабость.