Путь небес. Преодолевая бурю
Шрифт:
— Ашелье сказал, что преодолеет бесконечность. Что это значит?
— Что он мертв.
— Тогда твоя задача исполнена. Ты сделал то, что тебе приказывали.
Вейл печально улыбнулся:
— Врата уцелели. Его слова живут.
Есугэй изготовился. Мейстер находился под защитой, но не был псайкером и не мог помешать взаимодействию с материей.
— Мы тебе не враги.
Старик по-прежнему грустно улыбался.
— Нет, — отозвался он. — Не враги.
Таргутай первым сделал ход. Его скорость реакции была намного выше, чем у смертных, и посох мгновенно вспыхнул, наполнившись энергией. Два ревущих импульса силы, что искажала вещество, вырвались из сжатых
Бомба, которую экумен свободно держал раненой кистью, оказалась внутри сжимающейся сферы расколотого пространства. Выброшенная из царства законов физики, она унеслась в ничто, прежде чем Вейл успел хотя бы взглянуть на нее. Но даже Таргутаю, со всеми его талантами, точно попасть по двум целям с разницей в миллисекунду — притом, что из каждой молекулы станции сочилось злобное влияние варпа, — было почти невозможно. Мейстер отдернул другую руку и увел заряд из-под атаки на кратчайшую долю мига, за которую успел снять палец с микродетонатора.
Вторая бомба взорвалась с тошнотворным треском лопнувшей реальности.
Глава двадцать первая
«Стойкость» проломила эфирный барьер. Двигатели, за которыми тянулись громадные дымные выхлопы, втащили ее вверх, к центру пылающей сферы боя. На палубах отряды надрывающихся канониров с грохотом выкатили бортовые пушки на цепных подъемниках и рельсовых направляющих. Рой кораблей Белых Шрамов немедленно окружил флагман, враги начали обстреливать его щиты с проходов на малой дистанции, и вскоре расчеты оборонительных установок уже сбивали цели в пустоте шквалами зенитного огня.
Мортарион стоял на мостике в окружении воинов Савана, пока экипаж отчаянно пытался исправить сбои после тяжелого перехода и снизить урон от непрерывных очередей противника. «Стойкость» содрогнулась всем корпусом и круто ринулась ввысь, принимая попадания на броню, готовя батареи тяжелых орудий к первому залпу.
На дальнем фланге разгорающейся пустотной битвы возникло из туч «Гордое сердце» с корпусом, озаренным вспышками лазерных лучей. Оно прорвалось на более высокой скорости и уже выполняло разворот, чтобы подставить мчащимся навстречу космолетам Белых Шрамов артиллерийские палубы.
— Лорд-командующий, — воксировал примарх Эйдолону, увидев, что группировка Третьего легиона движется через перекрестные лэнсовые залпы. — Возможно, тебе стоит сбавить ход. Ты отрываешься от нас.
Перед откликом повисла пауза — возможно, признак раздражения.
— Они атакуют стремительно, мой господин, — ровно произнес Эйдолон. — Мы в силах ответить им тем же.
— Поступай как хочешь, — сказан Мортарион, понаблюдав за тем, как «Стойкость» изрыгнула в пустоту первый ослепительный лэнс-луч, поразила на дальнем расстоянии эсминец Пятого легиона и вывела из строя. — Но не уходи слишком далеко. Наше преимущество в численности, не растеряй его.
И снова молчание перед отзывом.
— Прислушаюсь к вашему совету.
Связь разорвалась. Примарх улыбнулся себе под нос. Он дал команду, а не совет, но Эйдолон верно отнесся к ней. Несмотря на прогрессирующее разложение, Дети Императора оставались гордым легионом, что было правильно.
— Сохранять крейсерскую скорость! — приказал он Ульфару. — Если они вознамерились устроить гонку и свернуть себе шеи, не будем мешать.
К тому моменту армада Гвардии Смерти уже оправилась от ударов, полученных в начале боя, восстановила
Флотилия Детей Императора, заметно рассредоточенная и не столь многочисленная, понесла большие потери и продолжала их нести, сражаясь с Белыми Шрамами на их условиях. Корабли Третьего пылко бросались вперед, чтобы дать залп из орудий ближнего боя.
При виде этого Калгаро недовольно хмыкнул. Магистр осад придерживался консервативных взглядов на пустотные сражения и ставил огневую мощь выше мобильности.
— Они несутся навстречу смерти.
Мортарион согласно кивнул:
— Но их энтузиазм сыграет нам на руку. Пусть поглотят ярость врага — затем мы пожнем урожай.
Словно подчеркивая его правоту, в прицелах «Стойкости» возникли первые из множества фрегатов Пятого легиона. Они только что вышли победителями из свирепой перестрелки с группой аналогичных по классу эскортов Детей Императора и разворачивались, чтобы зайти к армаде Эйдолона с правого фланга.
— Покажи им, в чем преимущество терпения, — велел примарх, обращаясь к главному канониру Лагаану.
Приказ помчался вниз по цепи командования, до невыносимо жарких недр флагмана — макронушечных палуб. Во влажных, тесных отсеках, где отряды из девяти с лишним сотен матросов ворочали и обслуживали орудия размером с титан типа «Император», были введены координаты, натянуты цепи подъемных кранов, снаряды с лязгом загнаны в казенники и распахнуты люки бойниц.
— Пли, — скомандовал Мортарион.
«Стойкость» повиновалась, ее правый борт скрылся за стеной дыма из пушечных жерл. Снаряды ринулись вдаль по прямым, как шомпол, линиям и, пробороздив космос между неприятелями, хрустко врезались в скошенный нос надвигавшегося фрегата.
Залп расколол его оболочку из главных пустотных щитов, обнажив нижнюю часть корпуса. Новые боеголовки одна за другой вонзались в цель, срывая пластины брони и погружаясь все глубже.
Если бы флагман использовал конвенционное оружие, раненый корабль мог бы выжить, но фосфексные бомбы выпускали облака газа, разъедающего металл. При взрыве сотен таких зарядов нижние палубы фрегата заволокли клубы зеленого тумана, что бурлил и шипел, прогрызая сплошные адамантиевые переборки. Он заживо растворял матросов, даже облаченных в защитные скафандры, прорываясь сквозь их атмосферные фильтры в шипении распадающихся визоров. Добравшись до главных силовых установок, коррозия за считаные секунды разрушила колпаки реакторов. Последующая детонация разорвала корабль изнутри, пылающие обломки разлетелись по огромному пространству.
На мостике «Стойкости» обошлось без радостных криков или воинственных кличей, только маршал осад что-то одобрительно пробормотал. Первая метка уничтоженной цели вспыхнула на основном тактическом экране сражения.
Мортарион изучал общую картину разворачивающейся бойни. Он смотрел, как звездолеты Пятого реагируют на удары, оттягиваются, перестраиваются для отхода с боем под прикрытие орудий собственных линкоров. Он определял размеры гигантской сферы, положение малой аномалии внутри нее и размещение сил Хана между ними. Примарх изучал, упорядочивал, вычислял и учитывал все вокруг.