Путь познания
Шрифт:
Сейчас стало ужасно жарко, а из-за большой влажности, переносить высокую температуру стало еще сложнее. Сейчас я бы убил за возможность напиться воды. Даже пускай она была бы из Тухлого мира. Еще хуже становилось от того, что я вспоминал прошлый мир, и то, как едва не утонул тогда. Это было очень жестоко: сначала едва не захлебнуться, а потом умирать от жажды.
Через несколько часов поезд стал замедляться, пока окончательно не встал. Сначала я подумал было, что мы уже добрались до места, но вокруг не было ничего, кроме стен туннеля, скорее уж, работорговцы решили сделать привал. И, правда, вскоре к нам подошел парень лет двенадцати на
– Долго еще до города?
– настойчиво спросила она.
Лицо мальчика округлилось, а глаза расширились от страха.
– Долго еще до города?
– повторила Ди, теряя терпение.
– Часа полтора. Айхлен решил сделать небольшой привал, чтобы накормить товар. Не хорошо, если он будет выглядеть плохо. Плохой товар - мало денег.
– Хорошо, - кивнула Ди, разжимая руки.
Мальчик тут же отскочил назад, стараясь держаться как можно дальше от нашей клетки. Снова тот же смех. Из тени вышел сам Айхлен и погладил мальчика по голове:
– Что это ты так испугался, Рей? Разве она может сделать тебе что-то с той стороны? Они беспомощны, именно поэтому они - товар. А теперь беги отсюда, у тебя еще много работы.
Когда мальчик ушел, Айхлен смерил нас пристальным взглядом, его губы все еще искривлены в усмешке, но глаза голодные и злые. Когда он отошел, я испытал ощутимое облегчение.
Ди подняла с пола свою сумку и несколько секунд спустя достала оттуда нож.
– Беспомощными, значит?
– спросила она, обращаясь то ли к себе, то ли к Айхлену.
– В этом мире почти нет металлов, - послышался рядом голос Сета.
– Его привозят из других миров, и стоит он очень и очень дорого. В основном им владеют только работорговцы. Люди используют здесь в качестве оружия камни и каменные молотки, многие о металле даже не слышали за всю свою жизнь. Зато на невольничьих рынках за такой вот нож, как у тебя, можно приобрести десять рабов. Только представь, сколько рабов можно купить за настоящий меч или топор.
– Спасибо, не интересуюсь, - отмахнулась Ди, убирая нож обратно в сумку.
Я не собирался слушать, как они препираются. Нет, спасибо. Вместо этого я сел на твердый холодный пол и закрыл глаза, снова пытаясь уснуть. А поезд все ехал и ехал, унося меня дальше по темно-коричневому коридору, и мне казалось, что эта дорога чем-то похожа на мою жизнь: такая же темная, без начала и без конца, и кажется, что ты вечно стоишь на месте, сколько бы ни двигался вперед.
6
[...]
Шаг, еще шаг и, наконец, последний. Вот мы и оказались на другой стороне.
В последнее время я почти не делаю записей, мы все время в пути. Она рвется идти даже ночью, словно боится чего-то, то ли не успеть, то ли того, что нас могут догнать. Но я не могу идти все время. Мы почти не разговариваем, и мне...мне страшно находится рядом с ней. Ее глаза горят, кожа бледная, глаза и щеки и запали, дышит она хрипло и часто кашляет, но при этом все равно не останавливается, даже когда я прошу сделать быстрый привал. И она не говорит, куда мы идем.
Наши карты молчат, и на них больше нельзя рассчитывать. Иногда мне кажется, что в этом мире нет никого, кроме нас. Повсюду раскинулось поле. Воздух свежий и прохладный. Морской. Но я не вижу здесь моря, только поле. Здесь нет ни единого животного или птицы. Только высокая трава,
Мы все время идем и останавливаемся только тогда, когда солнце почти садится. Легкий ужин из оставшихся припасов, несколько часов отрывочного сна, и снова в путь.
Последнее время я все чаще вспоминаю о замке. До сих пор не знаю, как нам удалось выбраться оттуда, и теперь мне кажется, что это даже хорошо, что я не знаю. Чем дальше мы продвигаемся на запад, чем больше дней остается позади, тем лучше я понимаю, что некоторые тайны должны навсегда остаться тайнами.
Сейчас я сижу, прислонившись спиной к могучей сосне, и пишу. Это такое наслаждение: тень, запах хвои и прохлада. Надеюсь, поле все же осталось позади, и дальше мы будем идти только по лесу. Уже давно я не чувствовал себя таким спокойным, как теперь.
Она спит. Я специально сел так чтобы видеть ее. Во сне она выглядит умиротворенной и красивой, как раньше. Но я все равно боюсь. Что-то недоброе есть в изгибе ее губ, в разрезе глаз. Стоит ей проснуться и открыть глаза, как мое волнение усиливается, а сердце начинает учащенно биться. Что-то произошло тогда с ней, явно что-то недоброе. Я до сих пор виню себя за то, что оставил ее тогда одну и сбежал, как последний трус. Если бы я только мог все исправить.
Мне кажется, что я делаю что-то не так. Что-то неправильное, даже злое, вот только не могу понять, что именно. Она тихо дышит, и я дышу вместе с ней. Даже моя грудь вздымается синхронно с ее. Пройдет несколько минут, она проснется, и мы пойдем дальше. Я одновременно боюсь и жду этого момента. Пусть это глупо, пусть по-детски, но я до сих пор жду, что она откроет глаза и станет такой, как в тот миг, когда мы впервые увидели друг друга. Уверенность с каждой секундой зарождается во мне. Вот сейчас она откроет глаза и...
Ручка выпадает из моей руки, и на бумаге остается клякса. Она проснулась. Спрашивает, чем это я занимаюсь: «Что опять взялся за свои мемуары?». Я молчу. Возможно, это только мои фантазии, и она не измениться. Больше не могу писать. Придется убрать дневник в сумку, туда, где он лежит все время - в кармане на груди. Иногда мне кажется, что эта маленькая книжечка - мой единственный собеседник. Пора идти. Она больше не хочет ждать.
Трудно сказать, сколько мы прошли за эти несколько дней. Ступни превратились в кровавое месиво и вообще перестали что-либо чувствовать. Глаза болят от неимоверно яркого солнца, а левое ухо почти ничего не слышит. Но это все неважно.
Главное: мы продолжаем идти вперед.
Это какая-то гонка, в которой она соревнуется сама с собой. А мне остается только следовать за ней. Или остаться здесь навсегда.
В путь, в путь, в путь...
Каждая следующая ночь дается мне все труднее. И не только мне. Ее тоже все время мучают кошмары. Каждую ночь я просыпаюсь от ее криков и потом подолгу не могу уснуть. Она постоянно кого-то зовет, плачет и кричит. Крик. Всюду крик. Я пытаюсь ее утешить, как-то успокоить, зову по имени, но она меня не слышит, продолжая звать кого-то невидимого. Это все моя вина, то, что с ней случилось, произошло из-за меня. Не нужно было ее бросать, нужно было остаться вместе с ней и защитить ее, хотя бы ценой собственной жизни. Но теперь уже слишком поздно. Я чувствую, что наше путешествие подходит к концу, но не знаю, что от него ожидать.