Путь Скорби
Шрифт:
— Я выполню всё, что вы пожелаете Ваше святейшество, — с небольшим разочарованием в голосе ответил Торквемада, который был удивлён, как внезапно друг изменил их общие намерения вести Иньиго по пути становления главой ордена доминиканцев. Причём ранее Альфонсо свои сомнения не озвучивал, а только сейчас, когда стал папой.
— Я помню, о чём мы говорили Хуан, — Каликст III посмотрел на явно разочарованного друга, — но после случившегося, я думаю его нужно научить терпению и смирению.
— Другой вопрос, насколько он будет к этому готов Святейший отец, — выразил терзавшие его сомнения Торквемада, — он может
— Он и не будет знать наших сомнений, так что прошу оставить это втайне, между нами, — Каликст III внимательно посмотрел на друга, — к тому же у меня впереди важное дело — остановить турков, которые движутся к Белграду, так что просто поверь в моё решение.
— Я выполню всё, как вы скажете Святейший отец, — Торквемада поклонился, он всё же остался недоволен решением друга, но не спорить же ему с папой!
30 апреля 1455 A. D., Рим, Италия
Отец Иаков ехал со мной в одной повозке с самого выезда из Неаполя, а на мой удивлённый вопрос почему он поменял своё решение идти пешком, он смиренно заметил.
— Ты получил урок смирение Иньиго, я тороплюсь в Рим, так что незачем усложнять нам путь сверх меры.
И если бы ещё пару месяцев назад такой ответ заставил бы меня взорваться в негодовании, то сейчас я лишь пожал плечами. Нам так было проще, так что я был только рад, что он поменял своё решение.
За время поездки мы много разговаривали, поскольку больше было особо нечем заняться, и я ещё лучше узнал о нём и его жизни, поскольку рассказом о собственной можно было уложиться всего за час. Жизнь действительно его сильно потрепала, так что его выбор примкнуть к францисканскому ордену становился понятным. Мне было очень интересно послушать его рассказы о работе инквизитором, а также многочисленные примеры разбора ереси. Так что ещё лучше стал понимать решение кардинала Торквемады, пристроить меня в канцелярию папской инквизиции.
Но как бы я ни был доволен собеседником, проклятая дорога выматывала и убивала меня. Повозка трясла временами по плохим дорогам так, что приходилось останавливаться и отдыхать, благо что отец Иаков не был также теперь против и ночёвок там, где нас заставал закат. Если это была деревня, значит ночевали в доме старосты, если это был постоялый двор, то ночевали в нём, поскольку за постой нас всех платил я.
Передвигаясь таким способом, мы весьма быстро достигли Рима, много быстрее, чем прошлый раз прошли то же расстояние до Неаполя.
— Как поступим, прибыв в город? — поинтересовался у меня отец Иаков, когда впереди мы увидели долгожданные стены Вечного города.
— Я был бы счастлив, если бы вы остановились у меня в доме, — я перевёл взгляд с движущихся вместе с нами по дороге в город десятка крестьянских телег и повозок, на монаха, — смыли дорожную пыль, отдохнули и отправили запрос к папе на аудиенцию. Живя в одном доме нам будет проще отправиться в Апостольский дворец, если нас попросят прибыть немедленно.
— Хорошо брат, — неожиданно для меня согласился он, — думаю ты прав.
Я тяжело вздохнул, а он улыбнулся.
— Говори, я вижу, что ты хочешь мне что-то сказать, — попросил он.
— Ваше бы смирение отец Иаков, да в нашу первую встречу, — вздохнул
Он улыбнулся и перекрестившись, помолился за меня.
Наш отряд лишь один раз привлёк внимание людей — это были стражники на въезде, и то только потому, что нужно было заплатить пошлину, а так ни самой повозкой, ни небольшим отрядом охраны здесь нельзя было никого удивить. Из города и в город постоянно въезжали конные отряды, большие делегации, не говоря уже о торговых караванах, которые длинными вереницами сновали туда-сюда.
А вот сам Рим меня удивил, на улицах сновало слишком много вооружённых людей, чем это было обычно. Впрочем как и отрядов городской стражи. Где-то виднелись сгоревшие дома, а кое-где слышался лязг железа, когда вооружённое люди сцеплялись друг с дружкой. Видя всё это, наша охрана напряглась и достала сама мечи из-за ножен, готовая к нападению в любой момент.
— Что тут произошло? — удивился я, но пока некому было ответить на этот вопрос.
К счастью, на нас никто не напал, и мы всё ближе и ближе приближались к моему дому, по которому я определённо соскучился. Всё же налаженный быт в кругу своих слуг был намного лучше жизни в монастыре, хоть и окружённый заботой Алонсо и Бернарда.
Наконец показался знакомый дом. Алонсо не выдержал и пришпорив коня, поехал быстрее нас и когда мы добрались до ворот, где нас уже встречали слуги и сеньор Альваро, на лице которого сияла широкая улыбка.
— Сеньор Иньиго! Какая радость, что вы вернулись! — вскрикнул он, когда мы остановились и первым вышел Бернард, за время поездки раны которого практически зажили, и он вынес на руках меня, прямо к моему управляющему.
— Сеньор Альваро, эта радость взаимна, — улыбнулся я кастильскому управляющему, — Алонсо подтвердит вам, что не было и дня, чтобы я не вспоминал вас и наш дом, который стал нам временным прибежищем в Риме.
— Будут какие-то поручения сразу сеньор Иньиго? — спросил он меня.
— У нас будут гости, отец Иаков точно, — я повернулся к швейцарцу, — отдохнёшь у меня Бернард?
Тот с сожалением покачал головой.
— Вынужден отказаться от столь щедрого предложения синьор Иньиго. Мне нужно посмотреть, как идут дела в отряде и не было ли новых заказов за время моего отсутствия.
— Как хочешь, — ответил я, — но не забудь только о сделанном мной предложении.
— Конечно синьор Иньиго, — ответил он и простившись со мной, Алонсо и отцом Иаковым, направился к той вилле, которую он арендовал для штаб-квартиры своего отряда.
— Разрешите я сеньор Иньиго, — Альваро взял меня на руки и понёс в дом, давая слугам распоряжение по ходу.
— Письма из дома были сеньор Альваро? — поинтересовался я у него.
— Не только, — кивнул он, — вас дожидаются сообщения от ваших учителей, которые интересовались, когда вы вернётесь обратно.
— С дома что-то серьёзное было? — поинтересовался я, видя, что он замялся при первом вопросе.
— Его высочество Энрике IVначал войну с Гранадским эмиратом, — ответил он, — часть дворян в том числе и ваш род присоединились к этой войне, так что ваш отец ещё раз написал о том, чтобы вы не ждали от него денег ни в этом, ни в следующем году. Род не намерен оплачивать вашу шикарную жизнь в Риме.