Путь странника
Шрифт:
Могут слово и дело? Поступков и слов
У живущего - ворох огромный,
Но, набросит над гробом могильщик покров,
И попробуй хоть пару припомнить.
– Вечность. Тьма. Пустота. Только звездный маяк
Свой мерцающий свет посылает...
Ты вошел?! Так смелее ступай через мрак
Вверх - горе - в направлении Рая.
Не топчись и ступай. Прежде вера была,
А теперь, преисполнившись знаньем,
С
Поспеши в глубину мирозданья.
Вспоминая молитву сирийского старца.
Во дни Великого поста
Одна молитва неизменно
У нас - коленопреклоненных -
В церквах и дома, на устах:
"Не доведи, Владыко, дать
Нам духа праздных слов и лени,
Унынья духа, и стремленья
Людьми другими управлять;
Но, целомудрия нам дай,
Ещё - любови и терпенья,
И духа мудрого смиренья
Пошли с Небес для нас сюда.
Господь и Царь, даруй: узреть
Грехи мои; не осуждати
В великом или малом брата;
Тебе хвалу во веки петь!"
И кажется, с колен восстав,
После молитвы этой чудной,
Уже не так, как мнилось - трудно -
Молясь, нести обет поста.
В пустом храме.
В храме пусто, гулко в храме -
Образа глядят;
Пред иконой в темной раме
Огоньки горят.
Свечек тонких, жолтых свечек,
Свечек восковых;
Отовсюду мне навстречу -
Ликов взгляд святых.
Посреди иконостаса,
С золотых небес,
Зорко смотрит образ Спаса
Прямо в сердце мне.
Я скажу слова молитвы,
И зажгу свечу;
Уберечься от ловитвы
Вражьей я хочу:
"Господи, не дай над нами
Страху превозмочь,
Не дозволь прельстить нас снами
Бесам в эту ночь.
Нам страданья не умножи
И при свете дня,
И всегда помилуй, Боже,
Грешного меня".
Небеса смотрят на нас.
Мы смотрели фрески в Божьем храме.
В этой гулкой, легкой тишине,
Дух Святой витал тогда над нами,
И не подступали к нам извне
Суета, обыденность мирская;
Свечи - тонким пламенем горят,
И святые, как из окон Рая,
С золотых икон на нас глядят.
Взор их прям и лик святой спокоен,
Кроток жест и поступь так легка;
Дева и Христос, монах и воин -
Наблюдают нас издалека.
В золоте небес Его прекрасных
Ангелы бесплотные парят:
Лики
Херувимов вездесущий взгляд...
Сердце замерло... Вдохнуть - не смеем!
Здесь для нас открылся мир иной.
Все земное перед ним тускнеет,
Меркнет, покрывается золой...
Он один - блистает, пламенеет,
И вернуться нас, земных, зовет,
Как Господь когда-то иудеев,
От скорбей и уз увел в Исход.
* * *
Луч света протянулся от стекла
окна собора, прямо до иконы
Спасителя, и утренняя мгла
подвинулась, с почтительным поклоном.
Как будто перст Предвечного Отца,
указывал молящимся на Сына:
"Тот, кто из вас послушает Его,
того и Я вовеки не покину!"
В день Господень.
Этот белый храм, этот крест
Золотой, этот купол черный
Молвят нам: на земле места
Нет человекам! К свету, к горней
Родине вам спешить надо,
Прочь от грубой земной юдоли;
Быть не сытым земным стадом -
Становиться небесной солью.
И отсюда, душой ползти
К Богу лествицею небесной
Нам пристало; оставь, пусти
Мир смертельный, больной, прелестный.
Но, от этих привычных пут,
Как уйти, ускользнуть, утечь нам?
Как обманный земной уют
Обменять на милую вечность?
Человекам нельзя спастись,
Богу - можно все! По небесной,
Звонкой тверди прозрачной, ввысь
Колокольная льется песня.
Этот храм, небесная синь,
И креста золотые реки,
Вторят звонам: "Аминь! Аминь!"
И: "Хвала Христу во все веки!"
Чаша причастия.
На алтаре она - сама-едина!
Уже священник вверх поднял воздух;
Воспели: "Веруем в Отца и Сына...";
Зовём сойти Животворящий Дух.
А в чаше этой таинство творится;
Не дай, Господь, узреть ничьим глазам,
Что там Христос - для нас, живых - дробится
В Хлеб и Вино, как пожелал Он сам.
Господняя святая Литургия,
Все вместе здесь: Земля и Небеса!
И с Ангелами служим мы - живые;
Блистают светом Божиим Святые;
И вот из Врат Христос выходит Сам,
В нетленной Славе Своего Отца.
Надпись в Библии (Т.В.)