Путь тени
Шрифт:
Хуже того, теперь выяснилось, что Корбин работал на Халидор. Подобного не прощали. Он не только получал от халидорцев задания, а еще и утаивал это от остальных. Предательство считалось в Са'каге одним из тягчайших грехов.
Словом, Корбина по справедливости решили убить. Но это не означало, что его смерти желали все, особенно друзья. Дарзо и раньше доводилось уничтожать столь важных птиц, однако он всякий раз действовал предельно осторожно и не оставлял ни единого следа. Теперь же по месту убийства битый час прогуливался Азот — до того, как дело было сделано, и после. Слух о том, что Дарзо взял ученика,
Он был лучшим из лучших, поэтому и судили его со всей строгостью. А его ошибки, даже намек на них, давали надежду второсортным мокрушникам, мечтавшим взлететь повыше. Азот обо всем об этом, конечно, даже не догадывался. Он о многом еще не имел понятия. Тем не менее во вспышке синего пламени на клинке Возмездия Дарзо увидел собственную погибель. Если оставить мальчика в живых, Дарзо рано или поздно не станет.
Так все и складывается, по закону небесной бережливости: одному — жизнь, другому — смерть.
Дарзо Блинт наконец принял решение и начал пить.
— Мастер Блинт все не появляется.
— Что верно, то верно, — ответила Мамочка К.
— Прошло целых четыре дня. Вы сказали, что он больше не сердится, — пробормотал Азот, сжимая пальцы в кулаки.
Ему казалось, что на костяшках ссадины, но его руки были невредимы. Болели и многие другие места, стало быть, он не придумал, что его избили. Однако его пальцы почему-то совершенно не пострадали.
— Не четыре, а три. И он в самом деле больше не сердится. На вот, выпей.
— Нет, я больше не хочу. От этого мне делается хуже.
Азот тут же пожалел о сказанном. Мамочка К. вскинула брови, ее взгляд стал холодным. Азот лежал в ее доме, в гостевой спальне, и, несмотря на гору одеял, увидев льдинки в глазах Мамочки К., почувствовал озноб.
— Я кое о чем расскажу тебе, мальчик. Ты когда-нибудь слышал о Змее из Гарана?
— Нет, — ответил Азот.
— У него семь голов, но если отрубаешь одну из них, на ее месте вырастает две.
— Правда? Неужели такое бывает?
— Нет. В Гаране его называют Змеем из Ладеша. Конечно, это выдумка.
— Тогда зачем вы мне ее рассказали? — спросил Азот.
— Ты притворяешься бестолковым или в самом деле такой? — Не дождавшись ответа, Мамочка К. продолжила: — Если позволишь мне договорить до конца, то сам найдешь аналогию. Аналогия — это у взрослых ложь.
— А зачем она им?
Азот несколько дней не вставал с постели, поэтому становился немного дерзким.
— Зачем взрослым ложь? Она нередко выручает. Давай-ка выпей лекарство и поменьше болтай, — велела Мамочка К.
Азот сознавал, что и так позволил себе лишнее, поэтому не стал приставать с дальнейшими расспросами и выпил густое варево, пахшее мятой и анисом.
— В Са'каге объявился свой собственный Змей Гарана, Азот… Вернее, Кайлар. Знаешь Корбина Фишилла?
Азот кивнул. Корбин Фишилл, молодой броский красавец, порой приезжал, чтобы побеседовать с Джа'лалиэлем.
— Корбин был одним из Девятерых. Управлял цехами, где работают дети.
— Был?
Азот чуть не вскрикнул. Ему не полагалось знать подробностей о значимости
— Три дня назад Дарзо убил его. Когда закрылись детские дворы, у Са'каге появилась возможность в прямом смысле взрастить собственную армию. Однако Корбин разжигал межцеховые войны, которые выкашивали рожденных в рабстве детей. К тому же Корбин был шпионом. Са'каге полагали, что он работает на Кьюру, но теперь считается, что он служил Халидору. Халидорцы платили ему кьюрскими золотыми, может, на случай, если Корбина раскусят, и затем, чтобы он не принимался тратить деньги немедленно и не привлекал к себе внимания. Теперь, когда Корбина больше нет, люди из Са'каге обыскали его дом, перетрясли вещи, но, к сожалению, не нашли никаких доказательств. Если он был халидорцем, значит, таил в себе гораздо большую опасность, чем мы предполагали. Са'каге следовало арестовать его и пытками выбить из него ответы. Какое-то время основное внимание мы уделяли другим вопросам, о чем теперь жалеем. По счастью, Корбин недолго занимал высокий пост и вряд ли успел внушить цеховым уважение к Халидору — по большому счету уличным крысятам все равно, откуда берется их еда. Если Халидор предпринял попытку склонить на свою сторону наших цеховых, значит, затевает нечто серьезное.
— Может, Корбин стал работать на Халидор лишь потому, что с ним из всех членов Са'каге было легче всего договориться?
Мамочка К. улыбнулась.
— Неизвестно. Сейчас в Халидоре вспыхивает восстание за восстанием, подавлять их не так-то просто. Но их король-бог известен как человек, который во что бы то ни стало добивается своего. По моим предположениям, он считает, что Халидор не готов для похода на юг, хочет восстановить силы, на что уйдет не один год, и вместе с тем желает, чтобы Сенария, когда настанет время, пала от первого удара. Если Са'каге перейдет в его подчинение, тогда халидорцы без труда завладеют и всем городом. Нас беспокоит то, что если Халидор ухитрился сделать своим союзником столь высокопоставленного человека, как Корбин, значит, не исключено, ему подобных — десятки. Вполне вероятно, что не сегодня-завтра на месте одной срубленной головы появятся несколько новых. Быть может, на Халидор работает и кто-то из тех, кому мы полностью доверяем.
— А почему это так вас тревожит? — полюбопытствовал Азот.
— Потому что я тоже одна из Девятерых. Я Госпожа Удовольствий.
Азот изумленно приоткрыл рот. Са'каге до этой минуты представлялось ему чем-то опасным, громадным и отдаленным. Мамочка К. содержала бордель и была очень богата. Но Азоту и в голову не приходило, что ее пост настолько высок. Получалось, будучи Госпожой Удовольствий, она заправляла всеми продажными женщинами в Сенарии; каждая из них подчинялась Мамочке К.
Она улыбнулась.
— Мои девочки не только выполняют… прямые обязанности, но еще и держат ухо востро. Ты и представить себе не можешь, как порой болтливы мужчины в компании, по их мнению, безмозглых шлюх. Одним словом, я управляю целой шпионской сетью Са'каге. Мне надо выяснить, каковы планы Халидора. Если я не смогу этого сделать, никто ничего не узнает. Если мы не примем меры, халидорцы захватят нашу страну. Поверь мне, никому не хочется подчиняться Гэроту Урсуулу.
— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросил Азот. — Я ведь никто и ничто.