Путь ученого
Шрифт:
Недавно окончилась война с Японией. Царская Россия потерпела полное поражение. В Цусимском бою погиб сын Ивана Егоровича мичман Жорж. Год тому назад Жорж приехал в первый раз в Орехово, ходил с Николаем Егоровичем на охоту, принимал участие в прогулках, пикниках. Всем он очень понравился, особенно своим молоденьким двоюродным сестрам — Кате и Вере.
Последнее письмо Жорж прислал с острова Мадагаскар, где останавливалась эскадра вице-адмирала 3. П. Рожественского.
В Цусимском проливе, встретившись с японцами, необученная, неподготовленная к бою эскадра
Затонул и броненосец «Князь Суворов», на котором был молодой Жуковский…
Зимой 1905 года Николай Егорович часто оставался дома и работал у себя в кабинете. В университете и Техническом училище занятий почти не было из-за студенческих волнений.
С каждым днем положение становилось напряженнее.
В декабре началась в Москве всеобщая забастовка. Носились слухи, что готовится вооруженное восстание.
Николай Егорович не мог работать. В страшном волнении он ходил по кабинету.
Пришел сосед и объявил, что на Пресне рабочие построили баррикады, началась стрельба.
— Уберите куда-нибудь ваши охотничьи ружья, Николай Егорович, говорят, будут ходить по домам с обыском, отбирать оружие, — посоветовал он.
Николай Егорович положил охотничье свидетельство в старый, почерневший ягдташ, который висел на оленьих рогах над диваном. Дробь и порох унесли и спрятали в дровяной сарай.
Ночью Москва погрузилась в полнейшую темноту. Фонари на улицах не горели, конки не дребезжали, даже извозчики не показывались. Лишь изредка слышались далекие гулкие выстрелы.
Николай Егорович не ложился спать. Он ходил по комнате, держа в руках старый медный подсвечник с оплывшей свечой. От его высокой фигуры по стенам скользили причудливые тени.
Среди ночи раздался тихий звонок: прибежал один молодой доцент-еврей. Он испугался погрома и преследований полиции. Николай Егорович распорядился постелить ему постель в кабинете, а сам продолжал ходить из одной комнаты в другую, прислушиваясь к выстрелам, грохотавшим уже совсем близко.
Утром испуганная горничная шепотом сообщила:
— У нас на заднем дворе студенты через забор прыгают и за сараем прячутся.
— Открой скорей дверь в сенях, — взволнованно сказал Николай Егорович, — пусть спрячутся! За ними, наверно, полиция гонится.
В эти тревожные дни к Николаю Егоровичу все время заходили студенты узнать, не надо ли ему чего-нибудь. Они рассказывали о боях на Пресне, о том, что рабочие после героического сопротивления разгромлены Семеновским гвардейским полком, переброшенным из Петербурга.
Николай Егорович все время стремился пойти в университет и в Техническое училище. Тайком от родных он вышел на улицу и сел на первого попавшегося извозчика.
Подъезжая к университету, Николай Егорович увидел толпящихся студентов. Всюду мелькали фуражки городовых. Он слез с саней, машинально сунул извозчику серебряный полтинник и пошел к чугунной калитке. Ему загородил дорогу городовой:
— Не велено пущать! Проходи, проходи!
— Как же меня не пускать? Я Жуковский, профессор, — взволнованно протестовал Николай Егорович.
— Проходи,
Николай Егорович беспомощно оглянулся, но в это время несколько студентов оттиснули от него городового, и он прошел в калитку.
Университет был переполнен студентами. В большой аудитории собралась сходка. Обсуждали бои на Пресне, протестовали против ввода полиции в университет.
Когда студенты увидели Жуковского, они со всех сторон бросились к нему:
— Николай Егорович, как вы сюда попали? Скорее уходите! Университет окружила полиция!
Сгрудившись вокруг Жуковского, они проводили его сквозь ряды полицейских за ограду и усадили на извозчика.
…Затихли выстрелы, умолкли пылкие речи на студенческих сходках. Реакция торжествовала победу.
Увидевшие зарю новой жизни люди оказались опять в потемках. Но они верили, что это уже ненадолго. Рабочий класс под руководством большевиков готовился к решительным боям, и гениальный стратег революции Владимир Ильич Ленин намечал путь к победе.
Несмотря на все треволнения, Николай Егорович старался почаще бывать в Кучине. Там он неутомимо ставил многочисленные опыты в новой аэродинамической трубе.
Энергично работали под его руководством и студенты в университетской лаборатории. Старая труба оказалась мала, построили большую круглую, поместив ее в вестибюле нового здания университета, на верхней площадке лестницы.
Николай Егорович придавал большое значение широко поставленным опытам; за редким исключением, они подтверждали уже найденную и разработанную им теорию явления.
Так было и при открытии им знаменитой теоремы, носящей его имя, дающей ответ на вековой вопрос — отчего летает птица?
Изучая в течение многих лет различные виды течений жидкостей, он особенно старался установить, чем обусловлено сопротивление воды движущемуся толу. Те же вопросы встали и в отношении воздуха. Почему трудно бежать против ветра, плыть против быстрого течения, почему смерч на море опрокидывает суда, почему, наконец, пластинка из твердой бумаги, если ее сбросить с высоты, падает прямо на землю, а если ее сильно завертеть, то она некоторое время держится в воздухе и падает в стороне от того места, где ее сбросили? Главное — что происходит с воздухом, когда в него врезается быстро движущееся тело определенной формы, какое воздушное течение позволяет такому телу лететь, не падая на землю?
Николай Егорович постоянно размышлял над этими вопросами. И вот однажды, рассказывает один из его учеников, когда Жуковский наблюдал в Кучине за полетом коробчатых змеев, ему пришла в голову мысль, давно уже мелькавшая в его мозгу, но еще неясно осознанная. Возвращаясь в Москву, он поделился этой мыслью со своим учеником.
Но одно дело — выдвинуть предположение, гипотезу о причинах возникновения подъемной силы крыла, а другое дело — теоретически доказать правильность этой гипотезы и вывести математическую формулу, по которой можно было бы выполнить расчет сил, действующих на крыло в полете.