Путь в Беловодье
Шрифт:
Итак, он оделся – белая сорочка, черный смокинг, галстук-бабочка. Ворот рубашки достаточно высок, чтобы скрыть плетеное ожерелье с водной нитью. Он нравился сам себе. Мнение других его не интересовало. Разве только, что скажет Надя.
Надя сказала:
– Неплохо для деревенского колдуна. – Можно считать, что похвалила. И шепотом на ухо добавила: – Очаровашка.
Роман постучал в дверь к Алексею:
– Стен, ты готов?
Стеновский отворил. Смокинг для него пришлось брать напрокат. Пиджак был слишком свободен: прежняя худоба еще не прошла. Но выглядел Алексей
– Слушай, Роман, не хочется что-то мне на это твое сборище идти. Какой из меня колдун? Так, дилетант.
– Во-первых, ты только гость. Во-вторых, не колдун, а предсказатель. Таких в Синклите человек десять. То есть не таких, а куда слабее. И, в-третьих, мне твоя помощь нужна. После смерти Чудодея я не знаю даже, есть ли у меня в Синклите союзники. Хотя, будем полагать, что есть. Слаевич, Тина – они на моей стороне. Но этого, как ты понимаешь, маловато будет.
Стен передернулся. Упоминание о смерти Чудодея позвучало упреком.
– Плевать на союзников! – воскликнула Надя. – Какое тебе до них дело, Роман?!
– Плевать на союзников никогда не стоит, – возразил колдун. – К тому же, очень многим есть дело до меня.
Аглая Всевидящая обожала колдовские Синклиты. Прежде всего потому, что на каждом таком съезде ей вручали приз как самой лучшей и сильной прорицательнице. И она заранее готовила для приза новую полочку в своем кабинете. Да и глупо было сомневаться в успехе: она его всякий раз предвидела.
Кроме мистических талантов, Аглая обладала еще одним чудесным даром: умела вышибать из посетителей деньги в таких количествах, какие не снились ни одному темногорскому колдуну. На свете немало найдется людей, которые примут самые дорогие услуги за наилучшие. Поместье Аглаи разрасталось не по дням, а по часам. Островерхие крыши ее хоромин поднимались лесенкой, одна над другой, и уже обогнали по высоте колокольню Никольской церкви – единственной уцелевшей церкви Темногорска. Красные ставенки и резные наличники для ее домов и клетей резала в Темногорске целая артель. Особенно замечательным было крыльцо, высокое, с лесенками на две стороны, с пузатыми красно-зелеными столбиками, с резными балясинами и золоченым петухом на коньке. Но едва гость переступал порог, как русский стиль оставался за дверью. Внутри всё было по евростнадарту – светло, просторно, в зеркалах. Ковровые покрытия на полах, электрические бра на стенах.
В этот вечер хозяйка в шелковом красном сарафане, в густо изукрашенной вышивкой кофте, в расшитом золотым бисером и самоцветными камнями кокошнике принимала гостей. Лицо ее было нарумянено и напудрено, брови заново нарисованы на мясистом лице, коса змеей выныривала из-под кокошника, переваливалась через плечо и свешивалась до земли. Возле хозяйки стояло двое – по правую руку Гавриил Черный в смокинге, по левую – круглолицая девушка, на редкость бесцветная, тоже в сарафане, в кокошнике и с косой до полу. Мужчина этот был Гавриил Черный, исполняющий обязанности председателя Синклита, а девушка – дочка Аглаи, которую мать успела уже ввести в Синклит.
– Ах, господин Вернон! –
Неосмотрительно протянула водному колдуну руку для поцелуя. От прикосновения Романовых губ она вздрогнула всем телом: поцелуй колдуна оказался болезненным, как укус гадюки. Аглая выпучила глаза и раскрыла рот, готовая закричать. Но пересилила. Показать, что колдун своим поцелуем причинил ей боль, значит, признаться в бессилии своего дара перед его могуществом. Лицо ее пошло красными пятнами, губы задергались, но все же крик она сдержала, лишь жадно глотнула воздух.
– Вы непредсказуемы, как всегда, – проговорила Аглая внезапно охрипшим голосом. – Ах, негодник! – И погрозила колдуну пальцем.
Предсказательница даже попыталась улыбнуться. Однако происшедшее не укрылось от внимания Гавриила. Он протянул водному колдуну руку для пожатия. В том, что повелитель темных сил хотел не просто так пожать руку господину Вернону, сомневаться не приходилось.
Ладони колдунов соприкоснулись. На мизинце Гавриила неярко блеснуло золото массивного перстня – в оправе тусклый черный камень саркофаг, тот, что прежде помещали в склепы, и камень этот разлагал плоть умершего за сорок дней так, что ничего не оставалось, кроме зубов.
Но у Романа была своя защита. Не страшен водному колдуну камень саркофаг, и плевать на два черных кожистых крыла, что поднялись за спиной Гавриила и попытались обхватить Романа и отгородить от остальных непроницаемой для колдовской силы ширмой. Крылья эти увидел только господин Вернон, и расслышал их громкое хлопанье тоже только он. Остальные гости, заполнившие холл, видели мужчин в смокингах, пожимавших друг другу руки.
Каждый любезно улыбался.
Водная нить ожерелья стала пульсировать в такт ударам сердца и не позволила темным крылам замкнуть кольцо вокруг своего хозяина. Крылья громко захлопали, напрасно пытаясь сомкнуться.
– Как поживаешь, господин Вернон? Нашел хозяина обруча? – Гавриил улыбнулся. Улыбка эта водному колдуну не понравилась.
– Я знаю, кто сделал обручи.
– Да ну! И каково наказание для этого долбанутого придурка? Бошку отвернуть?
– Синклит должен решить.
– Не дрейфь, скажи. Или боишься, что твой приговор окажется слишком суровым?
Сомнений не было: догадался повелитель темных сил, что внутри обруча прежде протекала водная нить. Что ж, этого следовало ожидать. То есть, как колдун, Гавриил, может, и не очень сильный, но как человек умен – этого у него не отнимешь.
Их разговор остальные слышать не могли: черные крылья отгораживали.
– Да, нити в обручах мои, – признался Роман – отпираться было, по меньшей мере, глупо. – Но их вырезали из моего тела насильно.
– Еще скажи, что есть свидетели. – Гавриил Черный Роману Вернону не верил.
– Свидетелей предостаточно. Послушай, сделай милость, назначь расследование, я все разъясню. А сейчас, на Синклите, не поднимай этот вопрос.
– Струсил?! – Глаза Гавриила сузились, на губах зазмеилась улыбка.