Путь в Беловодье
Шрифт:
– Где Лена? – поинтересовался хозяин.
– В кабинете.
– Что?!
– Она попросила, чтобы я пропустила ее туда, внутрь. Я не могла отказать. Алексей все же муж ей.
– А заклинания?!
– Я тоже кое-чему в этом доме научилась.
– Да? Прежде не замечал!
– Тише, Казика разбудишь, – шикнула Тина. – Смотри, какие у нас пальчики тоненькие-тоненькие, маленькие-маленькие…
Роман провел над ребенком рукой. Но ничего шептать не стал. Не знал – можно ли. Ведь у малыша – собственное ожерелье.
– Что
– Ничего особенного. Жена любимого мужа немного поддержит в трудный час. Обычное дело. Я бы для тебя, не задумываясь, на что угодно пошла.
– Да? Тинуля, милая, что ты знаешь о колдовском вампиримизме? – И сам ответил: – Да ничегошеньки ты не знаешь. Даже я не знаю наверняка, хватит у Лены сил поддержать Лешку, или нет. С двоих я снять порчу не смогу за один сеанс. Сил не хватит.
– Да что с твоей Леной случится? Вы, мужики, с начала патриархата за наш бабский счет вампирите, но мы, ничего, выживаем. Как только стали вас с загривка ссаживать, так вы сразу завопили: ой-ой-ой, что ж это деется, женщина должна быть женщиной, мужа слушаться, силы в нем поддерживать, дела неинтересные за ним доделывать, дело мужчины – поиск и риск, а женщины – очаг стеречь. Носки стирать, сопли вытирать, блевотину затирать. И постоянно убеждать: ты самый умный, самый сильный, самый, самый.
– Не знал, что ты феминистка.
– Я не феминистка, а обычная баба. Несчастная баба… – Тина заревела. И, разумеется, разбудила Казика. Тот тоже подал голос.
– Унеси его наверх и уложи!
– Ему есть пора, молочко маменькино сладенькое… – Тина причмокнула, а Казик заревел еще громче. С пеленки на пол полилось.
– Памперс на него надень, – посоветовал колдун.
– Чего ты злишься? Мальчик пописал. Это же естественно. Ах, Роман, вот этот ребенок и есть самое сильное колдовство. Да нет, не колдовство. Акт творения. Казика не было месяц назад. И вдруг – появился. Лежит в кроватке, спит. Плачет, сосет молоко. Смотрит на мир. Скоро начнет ходить, говорить. Почему люди не замечают, какие они удивительные творцы? Счастливые творцы.
– Потому что их творения орут слишком громко и не дают спать по ночам. – Колдун сморщился, уловив запах. – И гадят под себя. А когда перестают это делать, начинают гадить на голову.
– Ромочка, я хочу…
– Молчать! – рявкнул колдун, перекрикивая Казика. – Тебе только кажется, что ты этого хочешь.
Роман прошел в кабинет.
Ну, разумеется, они лежали в постели.
– Так, без вывертов, раз, два, и дама на выход. Двоих мне не вытащить с того света, это точно. – Роман бросил Лене ее одежду и отвернулся. – Терпеть не могу самопожертвования. Особенно глупого.
– Что ж тут такого глупого? – обиделась Лена.
– Глупо, когда бесцельно.
– Роман, я старался сдерживаться, – заявил Стен.
– Ага… сказал отец десяти детей, заделав одиннадцатого, – огрызнулся колдун.
Лена и не подумала одеться: собрала одежду в охапку и направилась к двери. Не спешила. После родов она почти не располнела.
– Теперь ты должен его спасти, Роман.
– Понял. Будет сделано, – отозвался колдун. – Надо сказать, брак оказал на нее очень благотворное влияние, – улыбнулся Роман, когда дверь за Леной закрылась. – Во всех отношениях.
– Я тебя когда-нибудь убью.
– Знаешь, сколько раз я от тебя уже слышал эту фразу? Давай выпьем! – предложил Роман и поставил на стол бутылку с пустосвятовской водой.
– Что будем пить? Водку? – Стен оживился. Все-таки свампирил он у любимой женушки изрядно. Впрочем, это и к лучшему: неизвестно, сколько сил ему понадобится, чтобы связь с Беловодьем разорвать, даже если колдун все умение приложит.
– По воздействию – чистый спирт.
Роман заговорил стопки и разлил. Высокие фужеры наполнил чистой водой – чтобы запивать. Стен опрокинул стопку и окаменел.
– Ну, как? – Колдун рассмеялся.
Выпили, не чокаясь. Чистой воды, обжигающей и мутящей разум, как спирт. Ночные возлияния входили в традицию.
– Лена – молодец, не ожидал от нее такого, – признался колдун. – За нее.
– Точно. – Они вновь выпили. – И за Казика.
После третьего тоста кабинет стал напоминать каюту корабля в девятибалльный шторм. Уж больно сильные заклинания наложил колдун на воду в этот вечер.
– Но так долго продолжаться не может. Не может, и все! – Стен грохнул кулаком по столу. – Я сказал – нет… Я превр… ща… юсь… да, превра… ну, в общем – становлюсь убийцей. Против воли. Людоедом. Не могу больше! А ты смотришь… и смеешься.
– Я не смеюсь. Мне ожерелье шею щекочет, когда я заговоренную на спирт воду пью. Поэтому тебе кажется, что я смеюсь.
– Ага, вот! Еще и издевается!
– На что ты намекаешь? Будто я могу тебя спасти и не спасаю? Себя берегу? Да? – Романа мгновенно охватило бешенство.
– Нет. Если не спасаешь, значит – не можешь! Ну, бывает… – отступил Стен.
– Врешь! Думаешь! Я бы сам так думал на твоем месте. Не хочешь так думать, но думаешь. Я тебя всегда уважал, хотя ты и дурак. Но пойми, если б знать, за что ухватиться, я бы тебя за волосы из этого болота вытащил. Но не знаю. Честно. Ну, к примеру… прихожу я к тебе и прошу решить в три минуты сложнейшую математическую задачу. А ты не можешь… не можешь, и все. И никто не может… и ты тоже…
Стен задумался на мгновение:
– Решение задач… Там все подстроено. Всегда. Ненавижу задачки из учебника. Они – фальшивки. Ненастоящие. Надо лишь знать приемчик, как свести сложное выражение к знакомому, простому. И тогда все эти безумные выражения схлопываются, как карточный домик. Искусственные приемы… В жизни так не бывает. В жизни тысячи задач, вообще не имеющих решения. Бьешься, из кожи вон лезешь, чтобы их решить, а совершаешь только ошибки. Поэтому многие предпочитают ничего не решать. Да, лучше не решать… Выпьем за то, чтобы больше ничего не решать.